Ветер над берегом: Вторая книга стихов
Шрифт:
10.1997
Вспышка
От холода чаю напиться
И в прошлое смело смотреть,
Где это мгновенье творится,
Чтоб здесь, просияв, отгореть.
И следом за этим огарком
В грядущем узнать, невзначай,
Обычный щелчок зажигалки
И круто заваренный чай.
11.1997
Спектакль
Б. Пастернаку
Кричал
За рампой волновался зал.
И Гамлет, чувствуя измену,
Напрашивался на скандал.
И наконец, осилив робость,
Схватил пространство в монолог,
Века отбрасывая в пропасть…
Как будто промолчать не мог.
12.1997
Часовой
Вдруг станет близким всё, что дико
Тогда ревело на ветру.
Летели в ночь обрывки крика
И вспыхивали на яру.
И заслоняла нас держава,
Как небо, тучей грозовой,
Пока негромко Окуджава
Всё пел и пел про долгий бой…
3.1998
Пепел
Олегу Афанасьеву
Неясным впечатлением живу —
Как будто вижу берег в дымке синей,
И не пойму – во сне ли, наяву
Идут снега над городской пустыней.
И кажется – не снег летит, а прах
Сгоревших кораблей за облаками…
Как будто там – на этих облаках —
Сгорает всё, придуманное нами.
3.1998
Поезд
Проливала сургуч почтариха,
Как звезду на плечо генерала.
Не меня, а какого-то психа
Привечала судьба, пригревала.
Где ж теперь этот остров чадящий,
Утопающий в гуле и гвалте,
Что теперь я, как тот, настоящий,
Словно псих, всё рисую на карте?
10.1998
Зеркальце
В нём таился секрет непростой,
И любое посконное рыло
Отражалось – и блеск золотой
Расплывался по харе блудливо.
И любой нечестивец до слёз
Хохотал от такой позолоты.
Жаль, что кто-то в кармане унёс
Это зеркальце дивной работы.
11.1998
Портрет с неизвестными
Не отставной майор, не юнкер Шмидт,
А так себе – без должности, но служит.
Порою, он по-птичьи говорит,
Порою брань ответную заслужит.
Не Тёркин из газет, не книжный Швейк
С весёлою отмычкой наготове,
А флибустьер, решительный, как Дрейк,
С неведомой землёю в изголовье.
Я списывал его, искал вдали,
Разгадывал развитие сюжета.
Я разметал весь флот – все корабли,
Но даже в трюмах не нашёл ответа.
И где бы ни искал – ответа нет,
Как будто я один за всё в ответе.
Из прочего не делаю секрет —
Осталась только юбка на примете…
И я взглянул в лукавые глаза,
Какие он запомнил, как молитву,
И возвращался в гавань, как гроза,
И побеждённым снова шёл на битву.
И что же, я решился: Жизнь моя!
И прозвучала исповедь, как сага.
Внимала неизвестная земля,
И не было ни родины, ни флага.
7.1998
Холодная весна девяносто восьмого
Белый снег по зелёной траве
Рассыпается русским размером —
По цветам, по хвое, по листве
Что-то странное пишет, как мелом.
Что за время? Кончается май,
А природа продрогла, как верба.
Белый снег невпопад, невзначай,
Как с обрыва, срывается с неба.
Я к любому раскладу привык,
Принимаю любую погоду,
Но теперь мне вдруг хочется в крик
Обратить эту лютую воду.
Что за местность? Какая тайга?!
Только
Круглый год всё дожди и снега
Да хмельной ветерок из Нарыма.
5.1998
Гимнастика
Лоно природы. Пусть место круто,
Многим стройнее и ум, и тело.
Тихо и просто. И дико тута.
Ни до каких нет известий дела,
Как и другим до моей зарядки.
Бегаю часто – направо, влево…
Вирши слагаю, пишу в тетрадки,
Чтобы у Музы не вызвать гнева.
Всё-таки баба. Сибирь, селькупы…
Доброму слову и рыба рада.
Лес до небес из окна халупы
И глубока берегов прохлада.
Вот благодать рыбакам и прочим,
Коих имён не вписать в анналы,
Только тропы не найти короче:
Слева река, ну а справа скалы.
Шеломок – 7 .1998
«Откуда не вынуть звезды…»
откуда не вынуть звезды
ПОЭЗИИ МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ
5.1999
Лето
Пора цветов. И так легко дышать,
Высокой грустью млеть в зените света,
И в синий лес за облаком бежать,
И пить нектар нахлынувшего лета.
И в этом небе, где горячий мёд
Роняет луч обманчивого лоска,
Вдруг ощутить снедающий полёт
И с крыльев течь расплавленного воска.
6.1988
Воспоминание
Что было, то и помню – как тебя,
Врачующей не душу, только тело
Мечтателя с повадкой соловья,
Что норовил из клетки то и дело.
Где вы теперь?.. Картавый шансонье
О том не пропоёт в пустой квартире.
Да и тебя, наверное, нигде
Я больше не увижу в этом мире,
По крайней мере, той, какою мне
Казалась ты – и так была желанна,
И совершенна, как на полотне
У Боттичелли или Тициана.
12.1997
Дождь
Дождь. Приближается осень.
Скоро улягутся страсти.
Останется только любовь
За переменчивой маской
Невозмутимой жизни.
Меня никто не узнает.
Я же сделаю вид,
Что никого не узнал.
Здравствуй, мой старый друг!
И ты, любимая, здравствуй!
Скажу любому, любой…
Дождь обращая в речь.
8.2000
Ящик Пандоры, или Идущему следом
В простейшем есть лазейка для лукавства:
И ларчик здесь, и ключик под рукою,
А там и ложь, и зависть, и коварство,
И лесть, и лицемерие с враждою —
Вот вечное приданое невесты,
И нищей девы, и аристократки,
Следящей, как мальчишка из палестры
Соперника бросает на лопатки.
Когда б он знал все роли поимённо,
Ещё не те испытывал бы страсти.
Глядит и он на женщину влюблённо
И делится, как яблоко, на части.
Куда ему до истины высокой!
И в нас текут одни и те же реки —
Мы вовсе не богине волоокой
Теперь приносим жертвы, как и греки.
Да. Вовсе не богине. С первой строчкой
И я порой теряю чувство меры,
А тут и проступают под сорочкой
Пропорции классической гетеры.
Смотри, пацан! Восход ещё настанет…
Она тебе осаду из Гомера
От ужина до завтрака растянет
И спать не даст, ведь всё-таки гетера.
Вот так и длится время над волнами.
Любовь и та волниста, словно море:
Подбрасывает между берегами
И ларчик, и плывущего в просторе.
И это очевидно. И не странно.
И звук ложится к звуку проще плеска.
Смотри вперёд! И следуй неустанно
По линии волнистого отрезка.