Ветер, ножницы, бумага, или V. S. скрапбукеры
Шрифт:
После разговора с дядей Сашей Инга сразу же помчалась в мамину квартиру, но никого там не застала, только нашла в раковине две грязные чашки. Эта девица, ко всему прочему, еще и свинья порядочная. Инга вымыла чашки и раковину, потом зачем-то помыла полы, выкинула остатки засохшей сирени. Остаться ждать здесь или явиться в назначенное время? Инга все-таки решила вернуться домой. В маминой квартире она будет слишком нервничать, а ей надо отдохнуть, набраться сил перед встречей с соперницей.
– Кррасавец! – встретил ее попугай. – Павлуша – красавец!
– Красавец, только хромаешь, – буркнула Инга.
– Красавец! – подтвердил тот. – Павлин!
Дверь Инга сделала. Она понятия не имела, как должен выглядеть заказ,
Инга выглянула в окно. Трубу еще не закопали. От этого на душе стало спокойнее. Еще не все шансы потеряны, она будет бороться до последнего. Завтра, быть может, она наконец-то увидит родителей. Странно, но при мысли о долгожданной встрече Инга не испытывала ни радости, ни предвкушения, ни облегчения. Наверное, слишком настроена на борьбу, на тяжелый день, слишком сконцентрирована, чтобы позволить себе эмоции.
Она посмотрела на бронзовые ножницы и подумала, что ей может понадобиться помощь. Она позвонила тете Марте, та не удивилась и пообещала прийти. Инга даже не спросила насчет Тараканища – не все ли теперь равно?
Она улеглась в постель и подумала, что не сможет заснуть, но едва закрыла глаза, как провалилась в тяжелый, глубокий сон. Ей не снилось ровным счетом ничего.
Софья делала свою лучшую открытку. Никогда еще родная нота внутри нее не звучала так громко, в унисон с ветром за окном, с мерцанием луны в облаках, с биением сердец людей, что спят за чужими окнами без штор, с дыханием крадущегося по крыше кота, с размеренным ритмом движения на ночных улицах, с пульсом города. С вибрациями всего мира она ловила сейчас резонанс. Поток преломлялся в ее руках мощными лучами, и, когда Софья пропускала его сквозь себя, становилось тяжело дышать. Она доверилась Меркабуру вся, без остатка, не замечала хода времени, не отдавала себе отчета, что делают ее руки, только сохраняла тонкое ощущение каната под ногами, ловила баланс. «Держаться», – шептала она себе. И она держалась. Едва чувствовала, как поток перетаскивает ее на другую сторону, как нарочно будила в себе любопытство. Вспоминала, как ей удавалось найти созвучное в коллегах по работе, и внутри разгорался жадный азарт, возвращал ее к реальности, и тогда перед ней проступали очертания еще не готовой открытки. И снова ее подхватывал поток, уносил в неизвестные дали, и опять она выныривала обратно, цеплялась за светлеющее небо, за разноцветные корешки книг на полках, за открытку для мамы, что лежала на столе. Вверх-вниз, как на качелях, из одного мира в другой, главное, не терять связь и, целиком погружаясь в волшебный мир, все время помнить, пусть самой крохотной частицей сознания, что где-то есть другая жизнь, реальная, такая же увлекательная, такая же нужная.
Она колдовала всю ночь. Что-то делала, выбрасывала, отрывала, стирала, снова вырезала, клеила и рисовала. Когда Софью захлестывал поток, свет от бронзовых
В пять часов в квартире Надежды Петровны собрались четыре человека. Софья специально пригласила тех, в ком была уверена, заранее. Они должны были привести в действие открытку все вместе, все семеро, но сначала ее нужно будет доделать.
Тетя Шура в реальности оказалось в точности такой же, как в своих визитках. Она уже успела достать из кармана пирожок в засаленной бумажке, и теперь по всей квартире витал запах лука и жареного теста. Дверь тети Шуры смело можно было использовать в качестве эскиза дизайна для семейного ресторанчика или кулинарии – она мастерски нарисовала витраж с аппетитными фруктами и пирожными. Семен оказался удивительно приличным на вид парнем и выглядел старше своего возраста – в брюках, пиджаке и рубашке он смахивал скорее на молодого менеджера, чем на школьника. Он тихо сидел в уголке дивана и читал что-то с экрана карманного компьютера. Его дверь с множеством хитрых запоров можно было описывать в фантастическом триллере. Дядя Саша принес самую простую и симпатичную дверь – из тонкого шпона, хоть в игрушечный домик вставляй.
Софья сидела за столом, ловила поток, пыталась соединить двери. В присутствии чужих людей ей трудно было настроиться, получалось не сразу. Когда дело наконец-то пошло, к ней подошла тетя Шура с пирожком в руке и закатила глаза кверху, не переставая жевать. Софья не возмутилась – она почувствовала поддержку, как если бы кто-то помогал ей настраивать музыкальный инструмент, на котором она собирается играть. Вскоре первые четыре двери были собраны. Вокруг них клубился плотный поток, как облачко пара над горячим камнем. Тетка отошла в сторонку, разглядывала скромный набор посуды в кухонном уголке.
– Тетя Шура, – спросила Софья. – Почему вы не сделали тогда для меня открытку по обмену? Ведь могли же.
– Меня попросили твои хранители, – ответила тетка. – И я с ними совершенно согласна. Никакая открытка не решила бы твоих проблем. Может, внешне ты бы с ними и разделалась, но внутри-то у тебя бы все осталось. Все равно что из тухлого пирожка начинку в свежее тесто закатать.
– Если хочешь знать, меня они тоже об этом просили, – откликнулся с дивана Семен. – Хотя я не мог так и так ничего сделать, я же на контракте.
Когда Софья до конца переварила их слова, у нее на глазах выступили слезы. Как же все-таки повезло ей с хранителями! Как чутко Надежда Петровна прочувствовала ситуацию. Не хочется думать, что бы с ней стало, если бы она отделалась от отца с помощью открытки. А что бы стало с ним? Между ними выросла бы такая ледяная стена непонимания – вулканом не растопить.
Магрин пришел ровно в назначенное время – без четверти шесть, как Софья его и попросила. С собой он привел худенького мальчика в очках и мешковатой толстовке. Как только Софья его увидела, в сердце больно кольнуло, и проснулись нехорошие предчувствия. Софья хотела спросить: «Это тот самый мальчик?» – встретилась с Эмилем глазами, он сказал:
– Я все объясню чуть позже.
С появлением Магрина в комнате родилось напряжение, как душным летним днем перед грозой. Тетя Шура спрятала недоеденный пирожок, Семен убрал игрушку. Только дядя Саша продолжал с любопытством изучать содержимое стеллажей.
Часы показывали без пяти шесть.
Инга сразу обратила внимание на красивую женщину, которая сидела на скамейке у подъезда. Элегантное белое пальто очень шло к азиатским чертам лица, подчеркивало смуглую кожу и черные волосы. Образ удачно дополняли высокие сапоги на тонких шпильках, изящная сумочка и яркий шейный платок в тон. Когда Инга проходила мимо, женщина схватила ее за рукав и спросила: