Ветер, ножницы, бумага, или V. S. скрапбукеры
Шрифт:
– Господи боже, – вздохнула мама. – Как жаль, что меня не было рядом с тобой с самого начала.
– Надо что-то делать! – кипятилась Инга. – Я не могу ее там оставить!
– Инга, ну мы же теперь вдвоем, мы что-нибудь придумаем. Все будет хорошо, – утешала ее мама.
– Я пойду за ней.
– Не надо, – в маминых глазах отразился испуг. – Что, если вы обе там застрянете?
– Что же делать?
– Надо все просчитать, посоветоваться. Время еще есть.
Мама права. Надо все как следует продумать – способ, как ее достать, запасные пути для отступления, страховку, предохранитель, в конце концов.
Инга схватила открытку и провела пальцем вдоль крыльев бабочки прежде, чем мама схватила ее за руку. Вот и все, вот и кружится голова.
– Дочь стала взрослой, – успела она услышать голос отца, а потом провалилась в сумрак, наполненный шорохами.
Инга не двигалась, повинуясь инстинкту. Она шарила руками вокруг себя, но находила только пустоту. Когда глаза привыкли к темноте, она поняла, что стоит внутри башни, такой широкой и высокой, что не видно ни стен, ни пола, ни потолка. И под ногами – не пол, а узкая доска. Пахнет сыростью и плесенью, отовсюду слышатся шуршание и тягучие, заунывные кошачьи завывания.
– Софья! – позвала она громко и испугалась, услышав собственное эхо.
– Инга, – донеслось снизу.
От стен отразилось:
– Нга, нга, нга…
– Я тут, внизу! Прыгай!
Инга присела на корточки и посмотрела вниз. Там слабо светилась человеческая фигурка, раскинув руки и балансируя на точно такой же доске.
– Я промахнусь! – крикнула Инга.
– Нусь, нусь, нусь, – отозвались стены.
– Тогда обратно! – донеслось снизу. – Возвращайся!
– Щайся, щайся…
По спине у Инги бежала струйка холодного пота. Если она сейчас вернется в реальность, Софья так и будет торчать в этой башне? Но шагнуть вниз, в пропасть, и приземлиться на узенькую дощечку? Это тебе не с моста на резинке прыгать. А что будет, если Инга упадет? Интересно, что бы сказал сейчас грязный клоун? Пришлось бы ему по душе это место без шоколада?
– То, что ты хочешь, ближе, чем ты думаешь, – услышала она шепот.
– Кто это?
– Кто это? Кто это? Кто это? – отозвались стены.
Ближе. Ближе, чем ты думаешь. Как это понимать? Она глянула вниз – фигурка казалась теперь еще дальше. Инга неловко пошатнулась, чуть не упала, ее накрыла адреналиновая волна, ударила в живот и скатилась в пятки.
– Инга! – звал снизу голос.
– Нга, нга, нга, – откликались стены.
– То, что я хочу, ближе, чем я думаю! Ближе! – закричала Инга сама себе.
– Же, же, же, – отозвалось эхо.
Она потерла кончик носа.
– Просто доверься ему, – прозвучал в ушах шепот.
Она уже слышала эти слова. Тогда, на реке. В тот раз, в лодке, она сама была рекой. Дио мио! Эта темная башня – и есть она сама. Это у нее внутри было черным-черно, когда она делала открытку, это у нее на душе скреблись кошки и шептались мрачные мысли в голове. Надо слиться с потоком. Надо довериться ему и чтобы он доверился ей.
Она еще раз глянула вниз. Фигурка стала ближе. Она стояла не на доске, Инга ошиблась, Софья балансировала на канате, раскинув руки, легкая и воздушная, словно
– Я смогу, – прошептала Инга. – Я сама смогу, без всяких клоунов. Она близко.
Инга зажмурилась. Руки стали тяжелыми, ноги вросли в доски. Инга с трудом подняла ногу, хотела сделать шаг вперед, но остановилась. Это неправильно. Надо не так!
Она снова провалилась в ощущение. Вот они – страхи и обиды – ползут по спине-стене, как серые мыши. А ноги вросли глубоко в пол, и вся она – старая, замшелая башня. И только внутри болтается крохотный светлячок, цепляется из последних сил за тонкий канат. Где-то в том месте, где у башни должно быть сердце.
Инга поднесла руки к груди. В ладонях прятался светлячок, маленький, но такой яркий, что слепил глаза. Что это? Софья стала ночным жучком или это часть ее самой – Инги? Светлячок выпорхнул из ее рук и принялся выписывать в темноте светящиеся слова.
– Карус… – прочитала Инга.
И тут же раздался треск. Башня стремительно уменьшалась. Вот уже над головой потолок, а под ногами – пол. С каждым мгновением вокруг становилось все светлее и светлее. Откуда-то послышалась мелодия, детская, как из игрушки, что вешают над кроватью младенца. Перед глазами вспыхнуло, и тут Инга обнаружила, что сидит верхом на лошадке, над головой у нее – полосатый купол, а впереди – Софья верхом на такой же лошадке. Карусель! Инга хихикнула. Мимо проплывал незнакомый мир, сливался в одно разноцветное пятно, и от веселья захватывало дух, как мгновения назад – от ужаса. Карусель крутилась все быстрее, Инга, как ребенок, хохотала, к ней присоединялись смех Софьи и ускоряющаяся мелодия. Когда всю ее, до кончиков пальцев, заполнила радость, она кубарем скатилась с лошадки и охнула, уткнувшись во что-то мягкое.
– Девочки, вы в порядке? – раздался знакомый голос.
Инга открыла глаза, увидела озабоченное мамино лицо, знакомую комнату и обнаружила, что ее голова лежит у Софьи на животе.
– Ты слышала? – шепотом спросила Софья. – Как играет карусель?
– Все, что с нами происходит, уже когда-то было, – так же шепотом ответила Инга.
И они обе рассмеялись.
Эпилог
Мастерская скрапбукера – место особенное. В ней реальный мир соприкасается с волшебным потоком – Меркабуром.
Мансарде одного элитного дома повезло – она тоже стала Мастерской. В углу, в стеклянном шкафчике, бережно охраняемая от пыли, поселилась кукла – «Офисная фея», наполовину золотая, наполовину – сотрудница безымянного офиса. Непохожие друг на друга половинки сходились посередине зигзагом, и только улыбка была одинаковой с обеих сторон. Муза и богиня, она излучала поток, играла его непослушными волнами вместе со сверкающими бронзовыми ножницами и пространством самой комнаты. Рядышком пристроилась еще одна фигурка, склеенная из крупных осколков, – фарфоровый негритенок в жемчужных бусах отплясывал свой загадочный танец. На верхней полке стеклянного шкафчика стояли три «реликвии», как любовно называла их Софья. Мамина книга о пирожках пользовалась большим успехом, издательство уже запустило в печать второй тираж. Рядом с книгой расположилась любимая открытка Софьи. Когда она дарила Эмилю свои воспоминания о вечере у озера, сохраненные в бумаге и красках, он вложил ей в руку конверт: