Ветер перемен
Шрифт:
Артём Сергеевич был задет за живое.
— Выходит, по-твоему, мои выступления — пустая болтовня? — оскорбленно сказал он, нахмурив брови. — И надо позволить подонкам безнаказанно убивать тех, кто хочет жить честно? Не ожидал от тебя такой слабости, Юля! Лично я не намерен мириться с преступниками и сделаю все, чтобы их власти пришел конец!
— Ну почему ты поступаешь так неразумно? — в глазах Юлии появились слезы. — Давай писать и ставить пьесы! В них и будешь разоблачать преступную власть. Не разменивай себя и не рискуй здоровьем. Оно тебе пригодится, — улыбнулась она сквозь слезы, — когда будем жить вместе.
Юлия
— А мне, Юленька, по здравом размышлении кажется, что с нашей стороны это было бы безумием. И пора с этим кончать!
— Вот, значит, как? Струсил! — от неожиданности у Юлии округлились глаза, и, вспыхнув, она язвительно бросила: — Или подонки сделали тебя инвалидом?
— Нет. Ни то и ни другое, — пропустив мимо ушей шпильку разочарованной женщины, тихо ответил Наумов. — Постарайся выслушать, что тебе скажу, и ты, надеюсь, меня амнистируешь.
Юлия опустила голову, и он мягким, отеческим тоном произнес:
— Ну, будь благоразумной! Мне уже восьмой десяток. Что хорошего я могу тебе предложить? Только, как в старом анекдоте, — пошутил мрачно: — «стать моей вдовой». Тебя увлекает такая перспектива? Или тебе, женщине в расцвете лет, хочется стать сиделкой при безнадежно больном? — Артём Сергеевич печально вздохнул и ласково заключил: — Не обижайся, Юленька. Я трезво себя оцениваю и не могу поступить безответственно. Делить со мной несчастья обязана только жена, которая достойно несет свой крест, и я тоже никогда ее не брошу.
Однако его слова навряд ли смягчили Юлию, так как обида на ее лице не исчезла. Она медленно поднялась и, нервно поправив очки, с неподдельной горечью бросила на прощание:
— Никогда не берись решать за женщину, что ей нужно! Ты прожил жизнь и должен знать, что иногда и одного дня счастья хватает человеку на долгие годы. Особенно если он до этого никогда его не испытывал!
Наумов не нашел слов для ответа и лишь грустно проводил ее взглядом.
Максименко заявился на следующий день сам, не дожидаясь приглашения. Когда он вошел в палату, Наумов не узнал старого друга. Одетый, как всегда, дорого и солидно, тот утратил свой обычный респектабельный и самодовольный вид. Костюм был помят, лицо плохо выбрито, да и выглядел тот хмурым и озабоченным. Николай Павлович был моложе него почти на пятнадцать лет, но обрюзг, расплылся и сейчас, чем-то расстроенный, казался стариком.
Подойдя к постели друга, он достал из пакета подарочную коробку виски и, поставив на столик, сказал:
— Рад, что у тебя все обошлось. Могло быть и похуже! А это, — указал жестом на коробку, — лучшее шотландское виски. «Блэк лейбл»! Знаю, что ты его не пьешь, — с усмешкой добавил он, заметив неодобрительную реакцию больного, — зато это хороший подарок для врача. Такое ему не по карману.
— Напрасно принес. И вообще, Коля, — хмуро произнес Артём Сергеевич, — не стоит тебе проявлять обо мне такую заботу и тем более тратиться.
— Брось дуться! А как же пресловутый «плюрализм мнений»? Ты же горой за него, — примирительно произнес Максименко. — Мы слишком давние друзья, чтобы ссориться из-за того, что по-разному смотрим на вещи. И то, что я для тебя делаю, идет от души! — Однако на сердце Наумова еще осталась тяжесть от их прошлой размолвки, и ее причина не казалась ему пустячной. Он хотел сказать об этом Максименко, но тот его опередил. — Я пришел к тебе, Тёма, не для того, чтобы выяснять отношения, — озабоченно сказал он. — И не узнавать, как здоровье. Мне это известно. У меня серьезные неприятности, — потупившись, признался он и грузно опустился на стул возле кровати. — Хочу посоветоваться с тобой, и мне нужна твоя помощь!
— А что случилось? Нелады с бизнесом? — удивленно поднял брови Артём Сергеевич. — Чем я могу тебе помочь? Как поперли из министров Николаева, у меня и связей-то никаких не стало.
— Бизнес мой в порядке. Дело не в нем. То, что случилось, еще хуже, — глядя в пол, мрачно признался Максименко. — Меня выгнала из дома Валюша. Не хочет больше жить со мной вместе. Я все потерял, Тёма, — поднял он на друга глаза, в которых застыли слезы. — И жену, и все, что нажил! А ведь вот-вот, как и у вас с Варей, исполнится сорок лет со дня нашей свадьбы.
— Что же все-таки произошло? И почему ты все потерял? — недоумевая, спросил Наумов, пораженный тем, что услышал. — Ничего не понимаю. Вы так дружно жили!
— В общем-то дружно, хотя проблемы иногда возникали, — с убитым видом сказал Николай Павлович. — А потерял все потому, что и дом в Мамонтовке, и городская квартира формально принадлежат Валюше. И все личные счета тоже на ее имя. Теперь это достанется какому-то проходимцу, — с отчаянием произнес он. — Ведь она еще очень красивая и привлекательная женщина!
— Не думаю, что ты остался ни с чем. У тебя, как у владельца страховой компании, наверно, солидные счета в банках. Да и на Валечку не похоже, чтобы из-за формальностей она поступила с тобой несправедливо, — усомнился Артём Сергеевич. — Может, объяснишь все же, что произошло? Неужели у Валечки появился другой? Не могу поверить этому!
— Если не появился, то будет. И не отдаст мне ни гроша из мести, — мрачно объяснил ему Максименко. — Весь сыр-бор вышел из-за девки, моей бывшей секретарши. В общем, — замялся он, — я некоторое время с ней встречался. Даже купил квартиру. Она неплохо на мне поживилась и делала вид, что довольна.
— А Валечка об этом узнала? — не выдержав, перебил его Наумов. — Или кто-то, чтобы досадить ей, тебя выдал?
— Да ничего Валюша не знала, и не было у нас неладов на этой почве, — горько поморщился Николай Павлович. — Эта девка сама ей все открыла! Решила шантажировать меня — «взять на пузо»!
— Секретарша от тебя забеременела? — осуждающе покачал головой Артём Сергеевич. — Как же ты это допустил?
— Неизвестно от кого, и вообще, правда ли это, — опустил голову Максименко. — Верно лишь то, что шантажистка потребовала, чтобы я на ней женился. Дескать, хочет иметь законнорожденного ребенка. — Он нервно сглотнул слюну. — Само собой, я дал ей полный отлуп. Валечку я люблю и изменял лишь иногда «с жиру», для разнообразия. И хотя уверен, что забеременела та не от меня, предложил хищнице хорошие деньги.