Ветер перемен
Шрифт:
Путь продолжился. Вброд мы пересекли средних размеров реку под названием Вдовья речка. Мост здесь, конечно, отсутствовал, а вода достигала спины лошади. Я порядочно промок, а потом, ближе к вечеру понял, что и простыл. Меня начало трясти, появился озноб и испарина.
Сделали привал и слуги поставили шатер. Джейме применил свой способ лечения — подогретое на огне красное вино с перцем. Я мигом пропотел, а потом мы неплохо посидели, уничтожив пару кувшинов борского и разговаривая.
Вернее больше говорил Джейме — о своей жизни, о службе у Безумного короля, а потом и Роберта.
Не знаю, похоже это магия дороги так на него подействовала.
И сейчас я с удивлением узнавал нового Джейме Ланнистера.
Последний постоялый двор, который мы посетили, назывался Коленопреклонённый — здесь подавали изумительный эль.
На следующий день, ближе к полудню, я наконец-то увидел великий замок Риверран, расположенный на месте впадения Камнегонки в Красный Зубец.
День оказался ветреным и пасмурным. Ветер гнал низкие тучи на северо-восток, и в разрывах изредка мелькало солнце. В такие минуты все оживало, и природа окрашивалась в светлые, радостные тона.
Могучие башни и стены Риверрана, казалось, росли прямо из воды. Контрфорсы, барбакан, арсенал, переходы между строениями, зубцы, цитадель — все было выполнено из камня и производило величественное впечатление. Джейме рассказывал, что реки ограждают замок с двух сторон. В случае опасности Талли открывают шлюзы, и вода поступает в ров с третьей стороны треугольника, превращая замок в остров. Гарнизон видит округу на много лиг и подобраться незамеченным к ним просто невозможно. А чтобы качественно заблокировать твердыню, нужны три армии — с каждой стороны треугольника. Плюс флот, который бы контролировал воду.
Не доезжая лагеря, на дороге около небольшой рощи, нас встречал отряд в пару сотен человек. Во главе его находились несколько богато одетых лордов, которые спешились и стояли впереди строя.
На ветру полоскались знамена с гербами львов и двух башен. Горнисты, которых пригласили непонятно зачем, играли какой-то марш.
Подъехав вплотную, мы с Джейме спешились и в сопровождении западных лордов, гвардейцев и Орма подошли к встречающим.
Среди них выделялся командующий армией — Давен Ланнистер, огромный, мощный, плечистый и громкий человек, с карими глазами и кирпичом вместо подбородка. Когда-то, когда Старки и Талли убили его отца, Стаффорда, он поклялся не стричься и не брить бороду и усы пока не отомстит. Рикарду Карстарку он отомстил, но свой обет так и не нарушил, и сейчас его желтые волосы и борода очень сильно напоминали огромную гриву, развеваясь на ветру как знамя. Давен производил необычное впечатление — одновременно и дружелюбное и свирепое, словно добродушный медведь, которого лучше не тревожить. Он обожал смеяться, громко говорить и один производил шума больше, чем несколько человек. За это его и прозвали Шумным.
— Ваше величество! — Он подошел ко мне и поклонился. Я протянул руку, ощутил крепкое рукопожатие и понял, что Давену плевать на условности и этикет.
— Кузен, рад тебя видеть. — Джейме он обнял так, что у лорда-командующего захрустели кости и даже немного приподнял над землей. — Черт возьми, выглядишь ты неплохо.
Про Давена я уже знал, что у него есть два сына и дочь, которые
Следом за Давеном к нам подошел тщедушный мужчина около шестидесяти лет. У него практически отсутствовал подбородок, но зато выпирал кадык, и он нервно жестикулировал руками.
Он смотрелся откровенно бледно на фоне громадного и полного жизни Давена. К тому же от постоянного жевания кислолиста и губы и зубы у него были окрашены в синеватый оттенок.
— Ваше величество, — мужчина говорил тихо, старательно отводя глаза.
— Это сир Эммон Фрей, — громогласно, на полдороги сообщил Давен и неизвестно чему рассмеялся. Я с пробудившимся интересом еще раз оглядел с ног до головы человека, который приходился мужем сестре Тайвина и Кивана — Дженне.
— А это сир Риман Фрей и его сын, сир Эдвин, — Давен продолжал представлять других лордов.
Риман оказался невысоким, круглолицым и чрезвычайно упитанным человеком далеко за сорок лет. На подъезде к Риверрану, когда Джейме описывал мне всех заслуживающих внимания людей, он охарактеризовал его просто: «туп, как пробка». Его сын Эдвин — бледный и тощий мужчина двадцати четырех лет. Джейме хохотал, говоря, что парень страдает запорами. Его так и прозвали — Эдди Запор — и за физиологию, и за то, что он при виде неприятеля предпочитал прятаться в ближайшей крепости и запирать все ворота.
Последним к нам подошел немногословный, суровый воин в серых одеждах с вышитым гербом — две башни на голубом фоне, пересеченные наискось красной перевязью. Это был Уолдер Риверс, бастард Уолдера Фрея, и про него Джейме заметил, что «он один стоит всех остальных, живых и мертвых, здоровых и увечных Фреев».
Познакомившись со всеми, мы вновь забрались в седла и продолжили путь. Давен, пристроившись между мной и Джейме, короткими, точными фразами вводил нас в курс дела, рассказывая о состоянии войска, моральном духе, ситуации у осажденных, и прочими деталями.
Лагерь встретил нас шумом и вонью. Сомневаюсь, что в Вестеросе к вопросу о солдатских нужниках подходят серьезно и вдумчиво. Тут многие такого слова, как санитария, попросту никогда и не слышали.
На нас высыпало поглазеть огромное количество людей. Солдаты стояли вдоль дороги и кланялись, когда я проезжал мимо. Мы двигались по лагерю, вначале миновав растянувшиеся вдоль дорог притоны. Для простых солдат — обычные закрытые домики на колесах. Для тех, кто богаче — палатки. Для самых влиятельных клиентов — настоящие шатры.
Затем пошли стоянки и шатры отдельных рыцарей, оруженосцев, наемников, лучников, повозки, походные кузни и кухни, и конечно многочисленные торговцы — куда бы без них делась крупная армия?
Все это находилось отдельно и не смешивалось — чувствовалось, что лагерь обустраивала и планировала чья-то уверенная и твердая рука.
Кругом стояли шатры, а также защищенные рвами и фашинами требушеты. Ближе к стенам замка рвы были более глубокими, огороженные частоколом, мешающим осажденным совершать вылазки.