Ветер странствий
Шрифт:
А еще где-то скоро родится его сын или дочь. Его и той несчастной девушки.
Где Инес и как ее искать? И это — потом. Здесь тоже нужна предельная осторожность. Слишком велика опасность навести на след матери и ребенка Валериана Мальзери. А дорога ли милому дядюшке собственная кровь — мы уже знаем. Мы много чего теперь знаем, о чём предпочли бы остаться в неведении. И уберечь Диего.
Не спится.
Пятый день и пятая ночь. Или шестая — если первой считать дикую гонку до змеиного храма. И
Не спится…
Чужой дом, и сны здесь — чужие. Элгэ они не принимают. Так тоже бывает.
Где-то след в след идет погоня. Мчит. Валериан Мальзери не просто лишился жертв и не сумел отнять древнюю силу другого рода. Он потерял обоих сыновей. И теперь сделает всё, чтобы вернуть последнего. Неважно, для чего — хоть чтобы своей рукой прикончить.
Вернуть одного и отомстить за другого. Но не себе и не уцелевшим жрецам. Их ведь еще наверняка топчет землю немало. Этот храм — не единственный в подзвездном мире.
Но жуткая месть предназначена той и только той, что сорвала планы хитроумного, абсолютно всё просчитавшего интригана. А если это не так — значит, Валериан Мальзери умер. И его место занял кто-то другой. Честный и порядочный. И не чуждый справедливости. Истинной, а не сочиненной им же — в собственных интересах. И для самооправдания.
— Ты не спишь?
— Не спится. — Легким поцелуем коснуться губ Октавиана.
Для страсти нет времени, он должен отдохнуть. Завтра — опять долгий и утомительный путь. На пределе сил.
— Я люблю тебя. — В черных глазах плещется ночь. Живая, горячая. — Я люблю тебя — даже если ты никогда меня не полюбишь.
Ну зачем так говорить, Октавиан, зачем? Чтобы тот, кого любишь, острее чувствовал вину? Разве можно дать больше, чем у тебя есть? Просто ты еще не понимаешь этого — в твои годы…
Впрочем, много понимала бы Элгэ — если б Алексис в свое время ее заметил? И так и не полюбив по-настоящему (нельзя отдать уже подаренное сердце), просто взял в любовницы? Как она сама — Октавиана?
Прости бессердечную эгоистку, лучший из семьи Мальзери. Элгэ совершила ошибку… и уже ничего не поправишь. Бросить Октавиана теперь будет еще жесточе.
3
Их нашли на рассвете. Когда дождь уже миновал, а в окно сквозь ставни глянула робкая заря.
Элгэ выгнала из нагретой постели неясная тревога. Уже знакомая. Замок Адор, особняк Мальзери, заброшенная лесная хижина. Не зря говорят: дважды выплыл — в третий утонешь. Столько раз подряд удача не выпадает.
Октавиан проснулся, едва шевельнулась любовница. Тревожно глянул на нее.
— Диего, — шепотом позвала она брата.
Тот моментально вскинулся на лавке в углу, распахнул глаза. Уже встревоженные.
Одевались
Дом — это ведь не только крепость. Еще и ловушка. И приметный маяк для погони.
Нужно было ночевать в чаще. Змеи с ним, с дождем!
Поздно. Отрезанные волосы назад не прирастают.
И молчит фальшивая надежда: «А может, обойдется?» Уже молчит. Слишком часто не обходилось.
Героя бесконечно ранят только в романах. В реальной жизни тебя прикончит очередная пуля… если не самая первая…
Беглецы успели одеться и подхватить оружие. А вот выйти и раствориться в лесу — уже нет. Хорошо еще — у Элгэ хватило ума сначала скользнуть к окну и чуть шевельнуть ставню.
Засада ждет за ближайшими деревьями. И даже не слишком таится.
Таверна на заснеженной дороге — в десятке дней пути от Лютены. И заброшенная сторожка в лесах Ланцуа.
Гарнизон графа Адора и наемники свекра Мальзери.
Алекса и Вит. Октавиан и Диего.
Всё было, всё повторилось, круг замкнулся. Ловушка захлопнулась. Опять.
Алексис, выйди навстречу девушке, так и не ставшей твоей возлюбленной. Проводи ее туда, где ждут погибших в бою… и далеко не безгрешных.
Потому что родители, наверное, в совсем другом месте. Туда пойдет Диего.
Прости, братишка. Больше не увидимся — даже за Гранью. Для такого Элгэ жила недостаточно праведно. Обними отца и маму за нее.
Шесть пистолетов, три шпаги, три комплекта метательных ножей, шесть кинжалов.
— Выходите! — Ого, голосина! — Или подожжем дом!
— И убьете меня? — уточнил Октавиан. — Ну-ну.
— Убью, сын, не сомневайся! — Лично граф Валериан Мальзери! — Ты натворил столько, что мне почти всё равно, получу я тебя живым — чтобы примерно наказать, или мертвым — чтобы схоронить в семейной усыпальнице. Хоть ты и недостоин такой чести.
— Раз недостоин — отпусти нас.
— Нет, Октавиан. Я не прощаю оскорблений. И никакая сила в подлунном мире не заставит меня оставить в живых… вдову твоего брата, с которой ты спутался.
— Элгэ здесь нет!
— Не унижай себя хотя бы ложью.
— А Диего? — переорала их девушка. — Диего ты в живых оставишь?
— Я тебе не позволю! — выкрикнул братишка. Гордый, истинный илладиец… как папа. И проживет даже меньше. — Элгэ, не смей!
— Да.
— Он лжет, — вполголоса объявил Октавиан. Убийственно спокойно. — Я знаю, когда он лжет. Он повторит свой змеиный обряд. При первом же удобном случае.
— Ты и Диего будете жить, — повторил Мальзери. Холодно и равнодушно. Как, наверное, поздравлял Юстиниана с удачным выбором жены. Не той, что шлюха-южанка. — Умрет только она. Даю слово.