Ветер – в лицо (сборник)
Шрифт:
Каждый – сам по себе, в себе, как в раковине… А думает-то – НАД… что наперёд всё знает…
Я тоже так думал… А встретил Ту-что-снилась – и хоть всё заново…
– Уедем! – хотел сказать… – Да хоть куда! Немедленно!
И – запнулся. Понял: при всём желании… (Паутина.)
Хотя и бродят в нас смутные силы, – не вырваться из привычного круга (вещей, приличий)! Не окунуться в глаза!
Разве – взбунтоваться?
Но вновь, не в силах что-либо изменить, шарахаемся… прочь от себя (в себя!) – в стойло реальности…
(Кому-то,
Есть вещи, о которых и думать не принято. О страсти (пусть – высокой)…
Если же взглянуть смело (а иначе – как?), многое – пусть в энной степени – оправданно.
Так, на полпути (случается) страсть берёт верх. И – ступив над… говоришь себе: «Ну, будь что будет!..»
И – уж лучше не думать.
Решил… Разве что рой мыслей («…где потеряешь?..») смущает…
Нет, не переступить через себя!..
Есть вещи, о которых не принято говорить.
Путями Одиссея
По Ривьере ди Улисса, с остановкой в Скарио. Тирренское побережье Италии
Идёшь с ощущением – за спиной крылья.
Летишь – и от тебя встречные зажигаются.
Светло: жизнь на взлёте.
И вновь – на берегах Италии…
Вперёд, в прошлое, из Сицилии мост перекинув на побережье Улисса, где витают ещё герои Эллады… где души наши до сих пор плутают – не то в Амальфи, не то в оливковой роще парка Франческо… где, помимо моря, – пальмы, пинии, разнообразные яркие благоухающие цветы… и где прибрано всё, ухожено, а люди доброжелательны – тебя только и ждали!..
Аромат дрока, снующие всюду ящерки и… это присутствие – неизменное, всеобъемлющее – моря, у которого ты – в гостях… Волны в глазах…
В Террачине бегаешь ты по бескрайнему пляжу, дюнам, радуясь морскому духу, пенистым языкам… (Это назавтра, к восторгу «шпаны московской», заштормит «под Айвазовского» – и Писка-Монтана захлебнётся в дождях… Но тот день был твой!)
Раскатываешь в «бусе» (на виду у моря) по всей Ривьере: Сабаудия, Сан-Феличе, Чирчео, Террачина, Лидо ди Фонди, Сперлонга, Гаэта, Формия… Через Неаполь (побывав в замке Яйца) – из Лацио в Кампанию – на Чиленское побережье, в Байю Домицию… далее – в Полинуру, Майори, Амальфи, Салерно, Агрополи, Пестум… (В благозвучиях наименований – красота мест!)
Повезло: побывал в покоях (пусть и бывших) султана… в спальнях примадонн, лордов!.. (Представил, какие им виделись сны…)
В укромных бухтах ныряешь «как есть» (что богам древнегреческим было угодно)…
Спускаясь в глубины храма-ущелья и восходя к храму (руинам) Юпитера, встречным лихо говоришь: «Бонжорно!»
Амальфи.
От моря – лестница к величественному собору Андрея Первозванного (ХI век).
Ступени – и выше, в разбег… Вьются улочки…
В Пестуме (Посейдонии древних греков) – дорические храмы (VI–V века до н. э.)…
А на землях Чиленто – развалины Элеа (VI век до н. э.), раскопки с акрополем, где Цицерон и Гораций «толкали» речи…
Писка-Монтана… Не там ли группой закатывали мы пир и танцевали, «сходя с катушек», под ливнем?! И не там ли засматривался ты на отмеченных Красотой… на полыхнувший мимолётно огнь своих – заброшенных на чужбине, откликаясь на их тоску всею душой… и где ранними утрами (когда отель – на запоре, а «от моря» ключ – на ресепшене: «Марэ!») являлся к морю – и оно, принимая, обновляло?!..
После поездки по Ривьере ди Улиссе – «причал» в городке Скарио: в мансарде с видом на город в горах – Маратею – и колокольню, каждые четверть часа отбивающую «склянки»… в Скарио, где, кажется, день длится вечно, но все рано ложатся спать… где, кроме аборигенов, – никого. (Без соотечественников… Недоумение: люди – те ж… Ну, чуть приличнее… Но – не понять… И – не понят…)
В первый же день – в Сапри. Пешком. До реки, преградившей путь…
А чуть в стороне – Поликастро, где, несмотря на «пустошь», из пекла «нарисовалась» служка, проводившая тебя к криптам тысячелетней давности…
И – впечатление: время остановилось…
Рано утром, зафрахтовав катер, отчаливаешь в Маратею – к дразнившим тебя за окном горам – под предводительством капитана Марио.
За час плавания (благо – в век скоростей: раньше – под парусом или на вёслах – к вечеру б и добрались) – вдоль бухт, гротов – вобрал в себя до краёв море…
У подножия Маратеи, ступив на отполированные временем ступени, начало берущие от уютной бухты, наивно рассчитываешь «пересчитать» их до верха: на полпути жара вынуждает спуститься к морю.
И оказываешься в парке, у входа в который значится: «Привато. Экспроприата.» (За дословность начертанного, впрочем, не ручаюсь.)
Кажется – наоборот: у моря – значит, моё… (Что до надписи, – извините, грамоты сей не разумею!..) А посему по парку – королём…
– Не желает ли синьор мафиози на пару часов поделиться владениями «с бедным родственником» из России? – взываешь к «чудищу противному», невидимому, обходя перестроенную – превращённую в виллу – древнюю сторожевую башню.
Тщетно. Ну хоть бы кто!.. Чертог не чертог – дворец, аллея от которого приводит к лесенке, спускающейся на лавовый – среди камней – «язык».
Ныряешь (с восторгом) в несусветную глубину. И— плывёшь, теребя синие груди волн… за мыс, а там – в грот, светлый и просторный, – банкетный зал…
Не грот – храм, со сводом и «хрустальной» – через сифон (потайной) – «подсветкой». (Сияет – и свет, можно подумать, – искусственный…)
Дальнейший курс – пешком по побережью Базиликаты, на юг.