Ветры империи
Шрифт:
— Господи!..— Седьмой рассмеялся.— Вы не понимаете? Ну да, мы любим смерть — только чужую.
— Эдакое уродство?
— Ну почему? Вы представьте: если умирающий враг заряжает вас силой — той самой, что сцепляла его душу с телом; если каждая смерть побежденного прибавляет вам мощи…
— Ну? — угрюмо спросил Тигр.— Что тогда?
— … то для вас не будет аромата сладостней, чем вонь его гниющего трупа.
— А вы не врете?
— Зачем?
— Зачем люди врут? Чтобы скрыть правду.
— Хотите, я поклянусь?
— Я ведь для вас чужак, верно? А с чужаком можно не церемониться, и законы чести — не для него. Если получится, его
— Вам это важно? — пробормотал Седьмой с застывшей улыбкой, будто у него что-то заело в программе.— При чем здесь Ю?
— Я же Страж — вы забыли? — насмешливо бросил юноша.— И должен знать, какую роль ей уготовили.
— Что нам до этой малышки? — не меняя выражения, откликнулся загорец.— Наш царь общается с Духами напрямую.
— Но без желаемого успеха, верно? — Эрик презрительно хмыкнул.— Недаром же вы передираете все наши новшества!..
— Не все,— тускло сказал Седьмой, и улыбка наконец слиняла с его лица, словно картинка с потухшего экрана.— Ладно, ты хотел правды? — Он легко поднялся, перегородив широкими плечами проход, и положил ладони на рукояти мечей.— Она в том, что мы нуждаемся в Ю и нуждаемся в тебе, чтобы ее заполучить. А уж наш отец сумеет заставить ее трудиться в полную силу — и что нам тогда любые враги!..
— По-вашему, до сих пор она не выкладывалась?
— Для полного погружения ей нужен хлыст,— бесстрастно объяснил загорец,— а подходящий имеется только у нас. Не волнуйся за нее: Ю будет счастлива — по-своему. Работой мы ее завалим.
— А что станет с ее святостью, с чистотой? — вкрадчиво спросил Тигр.— Вам же на это плевать, верно? Для вас Ю только инструмент, а для нас — богиня. Ощущаешь разницу?
— Глупцам свойственно обожествлять непонятное.
— Либо его отрицать,— парировал Эрик.— Похоже, все выяснили?
— Ты хоть понимаешь, что не выберешься отсюда живым?
— Надеешься меня удержать? Не ты первый.
— Самонадеян, как все юнцы,— хмыкнул Седьмой.— Думаешь, мне не хочется тебя убить?
— Так защищайся!
Одновременно они выхватили клинки и шагнули навстречу друг другу. Резким кивком загорец опустил на лицо бронещиток, устрашавший трупным оскалом, но еще раньше его черты подернулись маской холодной ярости, словно включился режим убийства. С разворота он рубанул коротким мечом, и тот вдруг развернулся в трехзвенный цеп, с неожиданной силой хлестнувший Тигра сразу и сбоку, и сзади. В два клинка тот блокировал удар и скакнул в сторону, уже на лету парировав следующий взмах.
Тотчас царевич отступил, снова перекрыв собою проем, и застыл в странной позе, широко разбросав руки с убийственными цепами,— точно громадное и жуткое насекомое. Торопиться ему и в самом деле было некуда, к тому же для такого оружия требовался простор.
Ухмыльнувшись, Эрик боком скользнул к пульту и принялся методично, ячейку за ячейкой, опустошать память злополучного вычислителя, краем глаза наблюдая за противником. Забеспокоился тот почти сразу и, сложив свои цепы в прежние мечи, рванулся вперед. Безупречно подгадав момент, Тигр пихнул ему под ноги кресло, и как только загорец с готовностью взмыл под потолок, избегая столкновения,— сейчас же яростно атаковал его в воздухе, за мгновения выплеснув накопленную силу. Лишенный привычной опоры, бедняга все же ухитрился отбить первые несколько ударов, еще от двух-трех его уберегла прочнейшая кольчуга, но следующими
— Я же предупреждал,— задыхаясь, пробормотал Тигр.— Меня трудно остановить.
И вдруг царевич снова вскинулся на длинные ноги, уверенно ступил вперед, нацеливая клинки.
— Но ведь и я предупреждал,— откликнулся он глухо.— Ты готов?
В замешательстве Эрик попятился: такого он еще не встречал. “Господи, а я не спятил?” — подумал юноша с надеждой.
Однако окровавленный загорец вовсе не походил на галлюцинацию, насколько Эрик в этом смыслил, и наверняка был теперь настороже, угостившись Тигриной силой. Это могло быть даже занятным — в другое время и в другом месте, но сейчас и здесь следовало спешно придумывать новый трюк — иначе Эрику отсюда не выбраться.
Глубоко вздохнув, Седьмой с хрустом расправил костистые члены, сразу заметно прибавив в габаритах, мгновенным взмахом кисти вскинул забрало, словно ему нечего было более страшиться — а может, он сам решил напугать Тигра своим потемневшим лицом, набрякшим неведомой мощью. Затем ухватил рукой массивное кресло и с гулом махнул перед собой, будто надувным,— Эрик едва успел отскочить. “Черт возьми! — растерянно подумал он.— А об этом меня предупреждал Олт…”
Царевич снова попытался прихлопнуть Тигра креслом, словно зазевавшегося таракана. Эрик опять увернулся, забросил бесполезные мечи в ножны и угрожающе осклабился, потряхивая растопыренными пальцами, готовя себя к новому взрыву.
Разбуженный исполин уже начинал третий замах, вплотную к пульту, надеясь размазать противника по панелям — раз уж те так ему приглянулись. Но в последний миг Эрик нырнул под клавишное полукольцо, по краю которого тотчас заскрежетало смертоносное кресло, и лишь только оно заслонило фигуру богатыря, как Эрик принялся судорожно, точно игломет-скорострел, метать ножи, выдергивая их из доспешных щитков и по памяти целясь врагу в лицо.
Он успел бросить с полдюжины, когда кресло с грохотом врезалось в экраны, будто загорцу наконец изменили силы. Мгновенно Эрик выметнулся из укрытия, снова выхватывая мечи, но исполин уже извлекал из невредимой глазницы последний клинок, окровавленный до самой рукояти,— а еще три таких же валялись перед ним на полу, оставив на лице лишь несколько скупых потеков.
— Клянусь Божественной,— заговорил Эрик, медленно распаляясь,— кажется, тебе вздумалось загнать меня в щель, будто крысу,— это меня-то, Тигра!..— последние слова он рявкнул так, что по панелям прошел дребезг, но добавил с устрашающим спокойствием: — Так берегись.
Стремительно Эрик надвинулся на загорца, не позволяя тому снова взяться за кресло, и с ходу обрушил на него шквал убийственных ударов, уже ничего не боясь и ни о чем не заботясь, кроме победы. Обрадовавшись, богатырь с оглушающей силой замолотил по врагу тяжелыми цепами, однако разъяренный Тигр подступал все плотнее, а каждый его удар становился мощней и опаснее предыдущего — будто и в него теперь вселился бес, не уступавший неистовством загорским. Подпираемый этим неукротимым духом, Эрик наскакивал на противника еще и еще, испытывая того на прочность со всех направлений и всеми способами. “Посмотрим,— ворчал Тигр угрюмо,— сумеешь ли ты отрастить себе новую голову, если я срублю эту!..”