Ветувьяр
Шрифт:
“Ты!? Спас!?” — раздалось в голове у Джеррета. Наглость этого слизняка просто обескураживала. Адмирал глянул на Калисту — уж здесь-то она должна была вставить хоть слово, но “сестрица” молчала, словно язык проглотила.
— К счастью, — Не упустил возможности впрыснуть яду Джеррет, — С вашей стороны в спасении принимали участие только деньги. Остальным занимались люди, менее ценящие… комфорт. Иначе мы бы не спасли даже то, что рушиться не собиралось.
— Конечно, не спасли бы. Ваш папенька позаботился, чтобы разрушить все.
Вновь
И это Калиста? Джеррет не узнавал язву, с которой провел половину детства.
— Если отец в чем-то и виноват, так в том, что завел в королевстве паразитов, которые никак… — Он оглядел уставленный яствами стол, — не нажрутся.
Помимо этого он хотел высказать ему многое, но руки сжались в кулаки раньше, чем слова слетели с языка, сдерживаться приходилось из последних сил, и сил этих с каждой секундой становилось все меньше.
Он и сам не помнил, как вскочил из-за стола и устремился прочь из помпезной столовой, убранство которой резало глаза. Коридор, конечно, был не намного лучше, но в нем хотя бы не было насмешливой жирной морды, булькающей что-то о том, что гвойнцы — не угроза, а в проблемах Кирации виноват отец.
Дверь громко захлопнулась за спиной, и Джеррет бросился к окну, выглядывая во двор с фонтанчиком и идеально выстриженными низкорослыми кустами. Стекло было прохладным, и адмирал приложился к нему лбом, пытаясь унять бешеный ход мыслей в голове и усмирить ярость, что разбушевалась в груди.
Особняк Лукеллеса чем-то напоминал запутанный лабиринт — здешние коридоры переплетались друг с другом в какой-то неподвластной разуму последовательности, словно архитектор, работавший над планом этого дома, был либо безумен, либо пьян. Джеррет бывал здесь несколько раз, но ориентироваться так и не научился, а потому застыл сейчас на месте, вглядываясь в переплетение коридоров и лестниц впереди.
Как отсюда, черт возьми, выбраться!?
Как раз в тот момент, когда Джеррет наконец воскресил в памяти коридор, в котором они свернули направо, и потому решил попробовать пойти налево, на одной из лестниц раздались голоса. Адмирал не обратил бы на них никакого внимания, если бы из-за сильного эха не расслышал, о чем идет речь.
До этого момента он думал, что в доме Лукеллеса по коридорам шастают только слуги, а всех остальных родственничек принимает исключительно в здании гильдии, но теперь понял, что ошибался.
По лестнице поднимались двое, и оба они были торгашами, причем, такими же скользкими и изворотливыми, как их начальник.
— Они заметят недостачу, — Утверждал первый голос, — Чертовы имперцы отгрузили все с точностью счетоводов. И не воруют они, что ли? Вот же народ!
— А на кой им у себя-то воровать? Тем более, такое добро — начерта оно нужно?
— Ну не скажи — у нас-то с руками оторвали!
Шаги и голоса становились все ближе, разговор — все интереснее.
Шмыгнув в один из коридоров, адмирал прижался спиной к стене. Слышимость здесь была, конечно, похуже, но при желании уловить человеческую речь было несложно.
— Что Лукеллесу скажем? Он нас заживо сожрет — перед имперцами-то ему позориться!
Рука снова непроизвольно сжалась в кулак — какие делишки этот хряк вел с зиеконцами? Торговлю между Кирацией и империей прекратили лет пятнадцать назад, если не больше, и это не говоря про то, что официально Кирация с Зиеконом находились в состоянии войны.
Дело попахивало предательством, причем, вопиющим. Джеррет вновь прислушался, но понял, что грохнула та самая дверь, из которой минуту назад вылетел он сам. Торгаши сразу же заткнулись и, судя по тишине, замерли на месте.
А вот Престон несся вперед по коридору своими широченными шажищами. Выбравшись из укрытия, Джеррет устремился за ним, окликнув на полпути. В голове созревал какой-никакой план, и исполнить его нужно было прямо сейчас.
— Вот ты где, — Буркнул себе под нос друг, — Я еле от него отбился.
— А теперь прибейся снова, — Джеррет обхватил его за плечи, — Ради меня.
Глаза Престона округлились от удивления, хотя за столько лет ему пора бы уже было привыкнуть к выходкам Джеррета.
— Ты чего? Башкой что ли ударился?
— Задержи его. А мне нужна Калиста. Срочно. Она все еще там?
— Собиралась уходить, — Взглотнул Престон, — Но сейчас не время для ваших семейных разборок.
— Если бы, — Ухмыльнулся Джеррет, — Мне нужно кое-что у нее узнать. Касаемо ее муженька.
У Престона была одна прекрасная черта — он никогда не задавал лишних вопросов. Наверное, дело было в доверии, друг просто знал, что если Джеррет о чем-то просит, значит, это действительно важно.
— И что я ему скажу? Джер, как это будет выглядеть?
Джеррет все еще сжимал плечо друга, подыскивая хоть что-то, что смогло бы его убедить.
Не нашел. Потому что дверь столовой вновь открылась, и в коридоре показалось темно-синее платье Калисты. Все, что успел сделать адмирал, прежде чем погнаться за ней, это хлопнуть Престона по плечу и пожелать ему удачи.
Впрочем, ему самому удача бы тоже не помешала.
Калиста никуда не спешила — медленно плыла по коридору, даже не оборачиваясь на звук шагов позади. Джеррет нагнал ее быстро, преградив путь:
— Надо поговорить.
Хитрые серые глаза безучастно уставились на него, руки самодовольно сложились на груди — теперь перед ним была та самая Калиста, которую Джеррет знал всю жизнь, а не безропотная кукла, коей он любовался в столовой.
— А разве есть, о чем? — Усмехнулась она, перекинув иссиня-черную косу толщиной практически в руку Джеррета через плечо.