Ветувьяр
Шрифт:
На улицах тогда царили грабежи и разбой таких масштабов, что городская стража попросту не справлялась, а после каждой ночи приходилось собирать растерзанные тела горожан. Уже тогда Ремора поняла, что люди превращаются в зверей, если не пытаться сдерживать их.
И ведь сейчас столица упрямо катилась к тому же самому состоянию. Едва въехав в город в компании таких же безумцев, что и она, Ремора увидела вереницу повозок и телег, что собрались у ворот, требуя выпустить их из города. Испуганные крестьяне наспех собирали свои пожитки и удирали из Анкалена, опасаясь за свои
Для въезжающих были отведены маленькие боковые ворота, большие же были заперты тяжелыми деревянными створками и железными решетками. Их, словно осажденную крепость, удерживали несколько десятков гвардейцев с пиками и саблями. Народ кричал и волновался, в запряженных старыми клячами телегах плакали дети, а в солдат летели булыжники, но ворота оставались незыблемы.
Еще глубже натянув капюшон, скрывающий ее белые волосы, Ремора дернула поводьями и пустила Калистину кобылу рысью, лавируя между разломанными телегами и разбитыми бочками. Ей хотелось поскорее уехать подальше от этого безумия, хотя принцесса уже знала, что с ума сошел весь город.
Она двигалась дальше, но впереди ее взору открылись не менее удручающие картины — кто-то додумался устроить балаган прямо посреди площади Трех гильдий. Чумазые крестьянские дети столпились вокруг наспех сколоченной сцены, где два человека, наряженные шутами, показывали кукольное представление. Странность кукол была заметна даже издалека — две игрушки сшили в одну так, чтобы у человечка было по четыре руки, четыре ноги, и по две головы. Естественно, у одной куклы головы были рыжая и белая, а у другой — белая и черная.
Шуты выкрикивали какие-то пламенные речи, бросая кукол на землю и топча их ногами, а Ремора ехала дальше, в сторону здания торговой гильдии, напротив которой словно из ниоткуда вырос эшафот. Помимо плахи здесь красовалась и виселица, а на пиках болтались изъеденные воронами отрубленные головы. Карканье и сейчас раздавалось где-то над головой, но пировать разлагающейся плотью наглые падальщики почему-то не спешили.
Ремора злилась на себя а отсутствие плана, но сидеть сложа руки она тоже не могла — под угрозой была не только ее жизнь, но и жизнь самых дорогих для нее людей. Принцесса была полна решимости отыскать Эйдена во что бы то ни стало, хотя пока что она даже отдаленно не представляла себе, что ей придется для этого сделать.
Месяц назад она была принцессой этого королевства, вторым человеком в стране, а теперь не знала даже, кто во всей столице точно поможет ей, а кто — предаст, не моргнув глазом. К тому же, Ремора была совершенно беззащитна — на поясе у нее висел кинжал, но управляться с ним принцесса толком не умела. Она была уверена, что если с ней что-то случится, те скудные навыки, которые у нее имелись, непременно ее подведут.
Как она могла одновременно гарантировать себе безопасность и начать при этом действовать? Для этого Реморе необходим был сильный союзник, но брат сейчас находился неизвестно где, причем, скорее всего в обличье Джеррета, а Эйден был в плену у мятежников.
Хватит ли у нее смелости и сил
Но пока что она была у всех на виду, словно на ладони. Миновав площадь гильдий, Ремора свернула на боковую улочку, где густо воняло дымом, и увидела на старой заросшей плесенью брусчатке свежую кровь. Мертвое тело небедного с виду горожанина обнаружилось неподалеку — видимо, его решили ограбить, а потом убили.
Принцесса сбилась со счету, сколько мародеров и сожженных домов попалось ей по пути. С каждой минутой ее сердце все сильнее сжималось от страха, а руки охватывала дрожь. Простецкий плащ не должен был выдать ее происхождение, но лошадь для бедной крестьянки действительно была слишком хороша — к тому же, редко в каких простых семьях девиц учили ездить верхом. Ремора надеялась, что при свете дня никто не покусится ни на ее кошелек, спрятанный под плащом, ни на кобылу, ни на нее саму (насильников сейчас было не меньше, чем простых грабителей), а к вечеру она уж точно отыщет более-менее приличный постоялый двор.
Именно этим она и занялась, миновав особо бушующие районы города. Со стороны порта явно было несколько спокойней, и Ремора стала спускаться вниз по улицам, туда, где мещане держали недурные гостиницы для богатых заморских торговцев и иностранных гостей.
Постоялый двор “Морской черт” с виду казался довольно приличным — крепкое трехэтажное здание было выложено из камня и даже могло похвастаться маленькими коваными балкончиками и красной черепичной крышей. На вывеске красовался тот самый черт из старой народной песенки, которую в детстве так любил Джеррет. Честно говоря, никто лучше этого рыжего недоразумения ее и не пел…
Не успела Ремора въехать во двор, как к ней подскочил мальчишка-конюх, сам похожий на чертенка черными взлохмаченными волосами, торчащими в разные стороны. Принцесса спешилась, вверила кобылу мальчишке и, преодолевая дрожь в коленях, двинулась через пустынный двор.
Внутри гостиница выглядела скромной, но опрятной — многочисленные, пусть и небольшие окна пропускали дневной свет, деревянная лестница, видимо, вела наверх, к жилым комнатам, а впереди по коридору виднелся просторный с деревянными обеденными столами.
— Чего желаете, сударыня? — Раздалось у Реморы за спиной.
Обернувшись, принцесса увидела перед собой невысокого бородатого человечка с круглым брюшком. Он гостеприимно и широко улыбался, но что-то в его улыбке вызвало в Реморе смутное недоверие.
— Ох, господин! — Она притворно приложила руку к груди и глубоко вздохнула, вживаясь в роль, — Испужали вы меня!
Дольше оставаться в капюшоне она не могла. Ремора дерганно стащила его с головы и выпустила наружу наспех сплетенную косу. Принцесса надеялась, что ее ухоженный вид не вызовет особых подозрений — мало ли какие служанки могли водиться в домах богатых господ.