Ветви Ихуа
Шрифт:
— По одной за Новый год, по второй за весь народ! — тут же выпалил Гахраманов. — За себя и за друзей, и за всех других людей!
Радостно зазвенели рюмки и фужеры, все выпили.
Нюша раскраснелась и подобрела. Сигурд обратил внимание, что глаза у нее голубые и на удивление красивые. Ему даже захотелось попросить, чтобы она очки сняла, но он был еще недостаточно пьян для таких вольностей. Однако, должно быть, Нюша и сама почувствовала, что он думал о ней. Она переменилась в лице, подтянула повыше рукава сиреневой кофточки и, взявшись за
— Так вы учитель, — сказала она грудным голосом и, положив подбородок на руку, заглянула ему глубоко в глаза расширенными зрачками. — Знаете, когда я на вас смотрю, мне отчего-то петь хочется…
Гахраманов в это время как раз шептал что-то Флоре на ухо и, должно быть, не расслышал.
Сигурда потянуло к Нюше. Ее пышное тело, глаза, золотистые волосы — все внезапно показалось ему нестерпимо притягательным. Это было так неожиданно и неуместно, что он растерялся.
«Хоть они и куклы, но не все одинаковы, — подумал он. — Вот муж ее, тот — да… заводной попугай… а она… утонченней как-то, что ли…»
Он поднял рюмку водки и сказал первое, что пришло ему в голову:
— Товарищи. Дружная семья… она, как говорится, основа общества. Именно в семье закладываются главные духовные ценности человека и его социальное самосознание. Так что предлагаю выпить за семью.
На глазах Нюши блеснули слезы нежности, она первой потянулась чокнуться с Сигурдом.
Они снова выпили, и в эту минуту в дверь позвонили.
Руна испуганно вскочила, опрокинула недопитый фужер.
— Тихо, — прошептала она. — Нас нет.
— Как это нас нет? — поразился Сергей Витальевич. Он обвел всех пьяным взглядом. Мальчики хитро заулыбались и переглянулись. Нюша нахмурилась и с подозрением покосилась на Руну.
— Нет, не будем открывать… — пробормотала Руна. — Это… мой поклонник бывший.
— И что с того? — удивился Сергей Витальевич. — Зови своего поклонника! Пусть с нами водки выпьет.
— Тсс! — Руна приставила палец к губам. — Ты не понял, Сергей…
— Чего я не понял? — Гахраманов скрестил руки на груди и повел бесцветной бровью.
— Он ужасно ревнив, этот поклонник… никак не угомонится.
— Угомоним. Успокоим. — Гахраманов уперся руками в стол, поднялся. Вид у него сделался воинственный.
— Сиди ты, — проворчала Нюша. — Тут и без тебя разберутся.
В дверь снова позвонили, послышался голос: «Флора, я же знаю, что ты дома. Открой, пожалуйста».
— Ну уж нет, — возмутился Сергей Витальевич. — Раз он ревнив, твой поклонник, то надо это дело до конца довести. И сегодня же. Вот перед тобой Орест. Этот человек в самом деле тот, кто тебе нужен. Он и учитель первоклассный, и в политике шурупает, и за «Динамо» болеет… Он и за семью выпить может, и ко всему тому он великолепный охотник. Зачем Флоре какой-то там ревнивый придурок, если у нас такой замечательный Орест есть?
Он выбрался из-за стола и, не смотря на шиканья Нюши,
— Дети… торт через полчасика, а пока можете поиграть, — сказала Нюша, и мальчики юркнули из-за стола. Нюша положила Сигурду на руку свою мягкую ладонь, мечтательно спросила: — Может, потанцуемте?
В это время открылась дверь. Первым заговорил Гахраманов:
— По какому поводу, молодой человек?
— Вы сами кто такой? — отозвался тот же голос, что звал Флору. — Документы!
Из коридора потянуло ваксой, куревом и еще чем-то, кажется, шинельным сукном.
— С какой такой стати? — возмутился Сергей Витальевич. — Я брат хозяйки квартиры, и я ее гость. А вам чего надо?
— Так, — сказал тот, кто требовал документы. — Так-с, граждане… Не хотим по-хорошему, придется по-плохому.
Сигурд с Нюшей переглянулись, она все еще держала его за руку.
— Коля, — вмешалась Руна. — У нас сейчас семейный праздник. Извини, но…
— Семейный! — нервно закричал Коля. — А вот мы сейчас узнаем, какой он семейный и кого твоя семья укрывает. А ну заходи, ребята!
Послышались тяжелые шаги, вскрик Руны и сдавленное возмущенное бормотание Гахраманова, видно, его оттеснили в сторону.
— Не бузить, — сказал кто-то.
— Детоньки мои!.. — ахнула Нюша.
Маленький человек в форме ворвался в комнату и уставился на Сигурда испепеляющим взглядом. Это был лейтенант Коля Басов. Нюша успела отдернуть руку.
— Документы, — сказал милиционер.
«Тетради, — подумал Сигурд. — Комната… тумбочка…»
— Ну, конечно, — сказал он как можно миролюбивей. — Я их в тумбочку положил, товарищ лейтенант. Принести? — Он встал.
— Сейчас принесешь, — сухо сказал Коля. — Только сначала вот что… — Он повернулся в коридор: — Хныкин!
Подошел еще один милиционер — в погонах рядового. Сигурд сразу узнал: это тот самый конвоир, который охранял его в учительской.
Оба милиционера едва доходили Сигурду до груди.
— Этот? — спросил Коля.
— Этот, — взволнованно ответил Хныкин.
— Говоришь, документы в тумбочке, — сказал Коля. — Где эта тумбочка? — Он положил руку на кобуру.
— В соседней комнате, товарищ лейтенант. Там есть тетради. Документы — в них, — уверенно сказал Сигурд. Теперь им полностью руководило чутье. Все, что необходимо было сделать, уложилось в голове в виде цепочки событий — гибкой, легко изменяемой в зависимости от обстоятельств.
— Тумбочка в комнате! — громко сказал Коля. — Глянь!
Кто-то из коридора прошел в спальню.
— Справа от кровати, — подсказал Сигурд, приветливо улыбнувшись. Он подумал об обуви — своей и Руниной. До начала решительных действий оставалось несколько секунд. Он слышал, как скрипнула дверца…
— Можно мне к детям?.. — срывающимся голосом спросила Нюша.
— Так. Ты — к стене, — сказал Коля Зуброву, — а вы, женщина, туда.
Нюша встала. В эту минуту из спальни донесся голос: