Ветви Ихуа
Шрифт:
— В милиции работаете? — полюбопытствовал Сергей Витальевич.
— Ну, не совсем… — Сигурд стащил плащ и неторопливо повесил на вешалку, пытаясь на ходу что-нибудь придумать, но так и не придумал. — Вернее, я там не работаю. Я — школьный учитель.
— Вот как? — На лице Сергея Витальевича нарисовалось недоумение.
«Должно быть, знает о существовании Коли», — подумал Сигурд.
— Учиться, учиться и еще раз учиться — завет великого Лининга! — нашелся Сергей Витальевич.
— Это и мой лозунг, — кивнул Сигурд с улыбкой.
— Поверьте:
«Простой и безобидный», — подумал Сигурд. Добротная федеративность Гахраманова навеяла на него какие-то забытые светлые чувства. «Ну, ладно, поглядим», — сказал он себе.
Они прошли в спальню. Сергей Витальевич сел на кровать, Сигурд в кресло.
— Баскетболист? — поинтересовался Гахраманов.
— Да так, было дело, — отозвался Сигурд: он решил довериться чутью и играть до конца. Беда в том, что они с Руной порознь могут такого наплести, что потом вовек не распутаешь. Так что лучше помалкивать, а если говорить, то коротко. Впрочем, разговор, вроде, и так не особо клеился.
Сергей Витальевич встал, включил телевизор. Шла программа «Время». Люди с горящими глазами, разукрашенными лицами, в широких балахонах с надписями на болгарском швыряли камни в окна многоэтажного здания.
— Довели народ, — вздохнул Гахраманов.
Не обращая внимания на диктора, он заговорил о политике Федерации в ближнем зарубежье, затем постепенно переключился на свою работу: он был мелким служащим в серьезном тресте. Стало ясно, что работу свою он любил, хотя кое-какие ее недостатки все же его возмущали. Пока он бубнил, мальчики два или три раза с гиканьем забегали в комнату и тут же уносились. Сигурда все больше охватывала ностальгия, он стал вспоминать Багровск.
Когда Сергей Витальевич рассказывал о необходимости наличия на рабочих местах каких-то «апээшек», вошла Руна. Она глянула сначала с некоторой тревогой, но, увидев, что все в порядке, заулыбалась.
— Мужчины, все готово!
Они прошли на кухню и расселись вокруг стола. Тут было тесно. Дети уже успели забиться к стенке и теперь шепотом о чем-то спорили и толкались.
— Может, в комнату стол переставим? — предложил Сергей Витальевич.
— Нет, это я настояла, — пояснила Нюша. — Так проще для Флорочки. И убирать легче.
Она покосилась на Сигурда, словно хотела что-то спросить, но не спросила и отвела глаза, снова покосилась, и снова отвела.
Руна включила радиолу, приглушила звук, чтоб можно было спокойно разговаривать. Лео Буриан исполнял свой незабвенный «Ноктюрн».
«Опасности нет», — подумал Сигурд. Он с облегчением вздохнул и ободряюще улыбнулся Руне.
11
На столе был холодец с горчицей, бутерброды со шпротами, сыром, колбасой, печеночный паштет, украшенный лимоном и вареными яйцами, бутылка «Федерации», бутылка «Игристого», две бутылки «Ситра» и шоколадный торт. Все, кроме холодца, притащили Гахрамановы.
— Сержик, — Нюша толкнула мужа локтем, а сама
Сергей Витальевич откупорил спиртное, стал разливать по фужерам и рюмкам. Он делал это умело, даже виртуозно — чувствовалась сноровка.
— Еще раз пардон, что как снег на голову… — Он с хитрецой покосился на Руну. — А что поделать, ежели по-другому тебя не изловишь? Может, Флорик, ты на самом деле никакой не диспетчер? А? Что скажете, Орест Крофович? Может, она тайный агент какой-нибудь? Ха-ха!..
Смех его подхватил старший мальчик, за ними заливисто расхохотался младший — он так сильно запрокидывал голову, что Сигурду стало казаться: она вот-вот отвалится.
— Ну, хватит, хватит, — пропела Нюша. — Уже все решено. Каждую вторую субботу Флорочка у нас. Каждое четвертое воскресенье — мы у нее.
— Справедливое решение! — обрадовался Сергей Витальевич. — Мы с Флориком свои, — стало быть, обязаны видеться систематически. Верно, Тоха?
— Тематически, — подтвердил младший сынишка, запихивая в стакан соломинку.
— А весной всенепременно на рыбалку, — сказала Нюша. — Может, и вы с нами, Орест?
— С нами, с нами! — поддержал Гахраманов. — Как вы, кстати, к рыбалке относитесь, Орест Крофович?
— Угу, — отозвался Сигурд. — Но вообще-то я больше по охоте.
— Мужчина! — Гахраманов с пониманием кивнул.
— Сержик, — напомнила Нюша с мягким укором.
— Предлагаю тост! — спохватившись, объявил Сергей Витальевич. Он высоко поднял рюмку. — Что год нам готовит? Прочь сомненья! Поднять бокалы пора! За наше здоровье, любовь и стремленья! Так с Новым вас годом! Ура!
Он протянул вперед рюмку, приглашая чокнуться.
— Три дня еще до праздника, — сказала Нюша и махнула рукой. — Ах, ну да ладно. Уж больно тост задушевен. Правда же, Орест Крофович? — Ее лицо разгладилось, и она сверкнула рядом золотых зубов.
Сигурд чокнулся с Сергеем Витальевичем и остальными, выпил и взялся за холодец. Другие тем же занялись. Гахраманов успевал и есть, и болтать, он говорил о перевыполнении планов, рыбалке, футболе, доске почета на Нюшиной работе, где ее фото вывесили к празднику, как лучшего контролера ОТК, об очереди на цветной телевизор, — словом, у него были способности говорить обо всем и в то же время ни о чем. Всякий раз он не забывал поинтересоваться мнением Сигурда (вернее, Ореста Крофовича), и, получив положительный ответ, с довольным видом продолжал дальше.
«Как когда-то с дядей Жорой», — подумалось Сигурду.
Дядя Жора был маминым братом — только не той мамы, что албы убили, а той, что в Багровске. У этого дяди было три дочери. Орест их немного стеснялся, но все равно с ними было весело.
— Что такое, в сущности, человеческая жизнь? — раздумчиво сказал Гахраманов. — Как выразился один знаменитый писатель, она просто ничтожна сравнительно с движением миров.
— Ну, хватит тебе, балаболка, — сказала Нюша. — Что ты все по-газетному? Мы хотим от тебя следующий тост.