Вэй Аймин

Репек Ирина

– Если это шелкопряд, то, возможно, денежные проблемы в скором времени решатся, – задумчиво проговорила Минмин.

Хей Ин и А-Лей переглянулись, Хей Ин пожал плечами. Вскоре они подошли к западным воротам поместья, Хей Ин остановился, обернулся к гонджу.

– Вам не следовало убегать, – сказал он ей, – два дня назад пропал ребенок, мальчик.

– Что? – воскликнула гонджу, – почему я об этом не знаю.

– Никто об этом вам и не скажет, – ответил Хей Ин, – чтобы не пугать.

– Его ищут?

– Кого? – удивился Хей Ин, – мальчика? Нет.

– Почему?

– Это был ребенок одинокой женщины… э… она, возможно, продала его, в

надежде покрыть расходы на лечение и еду. Она беременна, а её муж ушел в солдаты несколько месяцев назад и ничего… никаких денег её не присылает. Может быть он её бросил или погиб. Никто не знает. Вот только ей скоро рожать, работать она не может, а ребенка и себя надо кормить. Может она его продала, а потом сказала, что пропал.

– Может это и так, но всё таки, – взволновано сказала гонджу, – его всё равно нужно искать, тем более это не первый ребенок, который пропал. Я не понимаю, здесь ведь стоит целый гарнизон солдат футина. Почему такое происходит у него под носом.

– Вам не следует об этом думать, – ответил Хей Ин, – Вы должны оставаться в поместье и о вас позаботятся.

– А тот ребенок? – гневно выкрикнула гонджу, – кто о нем позаботится? И как бы вы заговорили, если бы это был ваш ребенок?

– Дети пропадают часто, – ответил он, – их продают бедняки, которые не в состоянии о них позаботится. Некоторых даже новорожденных выбрасывают, как мусор, или в корзинах пускают по реке, или оставляют у храмов.

– Хей Ин, – воскликнула А-Лей.

– Ничего, – успокоила её Минмин, – я понимаю. Но, что вы сделали, чтобы им помочь?

Хей Ин ничего не ответил. Он постучал в ворота, ему открыли. И уже в следующее мгновение всё пошло верх дном, всё завертелось-закружилось. Переполох в поместье закончился только к сумеркам. Всех слуг, которые так или иначе были приставлены присматривать за гонджу – наказали. Минмин просила чтобы их отпустили, но мутин не слушала. Минмин поставили в углу её комнаты коленями на поднос с горохом.

Покои гонджу находились в отдельном домике – одном из пристроек к главному зданию поместья. В домике было несколько комнат – небольшая гостиная, где гонджу играла, кушала, проводила большую часть своего времени, в глубине гостиной слева было небольшое помещение, отделённое от гостиной ширмой, там стояла кровать, шкафы с одеждой и столик с бронзовым зеркалом, расческой и прочими туалетными принадлежностями. К гостиной с внешней стороны примыкали две комнаты для прислуги. В одной жила А-Лей, в другой кормилица с Мими. В задней части строения была уборная с банной комнатой, в которой стояла большая деревянная кадка для купания.

Простояв некоторое время и прислушавшись, не слышны ли голоса снаружи, Минмин встала, подошла к окну, открыла створку, убедилась, что никто её покои не охраняет, вылезла из окна и направилась в сторону кабинета футина. На дворе уже стемнело, но кабинет был хорошо освещен. Из под ставень лился яркий свет. Она приоткрыла дверь, проскользнула в щель, остановилась посреди комнаты, освещённой множеством подсвечников. Слева от входа стоял рабочий стол футина. Футин сидел за столом, что-то активно обсуждая со стоящими вокруг стола солдатами. Кроме футина в комнате было четверо. Одного из стоявших гонджу узнала, это был Хей Ин.

Вэй Нин поднял голову и удивлено посмотрел на дочь.

– Что ты тут делаешь? – спросил он, остальные присутствующие замолчали, повернулись ко входу и так же с удивлением уставились на Минмин.

– Что вы предприняли для поисков ребенка? – в лоб спросила

Минмин.

– Что? – переспросил футин, сведя гневно брови. – Ты что тут делаешь? Ну-ка марш к себе в комнату. Разве ты не наказана?

– Наказана, – кивнула она, – наказана за то, что решила уйти, но если я в бедующем опять решу уйти, никакие стены меня не удержат, поэтому толку в этом наказании я не вижу.

Вэй Нин оторопел. Он со злостью ударил кулаком по столу.

– Что всё это значит? Ты как разговариваешь? Эй, кто-нибудь! – в кабинет вбежал слуга, – выведите её. Если ты продолжишь так себя вести, тебя выпорют.

Гонджу вздохнула, спокойно продолжила:

– Хорошо, если вам так хочется меня выпороть или наказать каким-либо другим способом, я это вытерплю. Прошу: не наказывайте слуг, они абсолютно ни при чем. О том, что я собиралась покинуть поместье, никто из них не знал – это во-первых. Во-вторых, что, в конце концов, предпринимается для поиска ребенка? Сколько дней прошло после его пропажи? Что сделано? Я до сих пор не могу понять, как такое могло произойти. В пригороде стоит военный гарнизон, куча солдат, и такое? Почему ничего не сделано до сих пор? Вы проверили местных…

В кабинет вбежала запыхавшаяся кормилица и двое слуг. Кормилица дернула гонджу за руку, попыталась схватить за рукав и выволочь ту из кабинета. Минмин отдернула руку, сквозь зубы произнесла:

– Если вы посмеете ко мне хоть пальцем прикоснуться, клянусь, рано или поздно я переломаю вам руки.

Кормилица оторопела, взглянула на дзяндзюна. Тот молча стоял и наблюдал за происходящим перед ним действием. Гонджу, убедившись, что кормилица не двигается с места и ничего не предпринимает, повернулась к стоящим перед столом и продолжила свой монолог.

– Вы проверили ту женщину, продающую сладости? Она продает их почти за бесценок, раздает бесплатно, прельщая этим детей. Может, конечно, она очень добрая, но бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Потом там, за рекой… кто-то там живет, я видела дым…

В кабинет Вэй Нина вошла чжангонджу.

– Я прошу прощение, – обратилась она к присутствующим солдатам и дзяндзюну, – что моя дочь так плохо воспитана. В такой поздний час и беспокоить футина и его людей! – чжангонджу взяла Минмин за руку и отдернула, – немедленно извинись и ступай к себе. Это моя вина, – она склонила голову перед мужем, – я готова понести наказание. Обещаю, больше подобное не повториться.

Вэй Нуан повернулась к Минмин.

– Поскорее извинись и ступай в свою комнату, – повторила чжангонджу.

– Хорошо, – ответила Минмин, – я прошу прощение за причинённые неудобства, – она вздохнула, выдернула руку из ладони матери, развернулась, проговорила сквозь зубы, – если хочешь чтобы что-то было сделано, сделай это сам.

После этого мутин и кормилица с слугами сопроводили Минмин в её комнату. Вэй Нуан отхлестала её линейкой по ладоням и заперла. Наказание линейкой, палками, розгами – было привычным делом. Гонджу безропотно принимала их, терпела, делала вид запуганного ребенка, молчала. Вот только единственный человек, которому она позволяла это делать – была её мутин. Она старалась не выделяться, телесные наказания детей были обычным делом здесь и если бы она стала сопротивляться и указывать всем на их несправедливость, то привлекла бы этом к себе еще больше ненужного внимания. Вот только наказание от кормилицы она не переносила. Каждый раз, когда та пыталась поднять на неё руку, Минмин или убегала, или устраивала истерики, и кормилица сдавалась.