Вейн
Шрифт:
– Но ты справилась.
– Да. Для этого мне понадобилось больше двух лет. Кайри не хватило всего несколько месяцев. Он попал под обвал. Оперировал Эрик, успешно. Но Кайри вбил себе в голову, что останется калекой. Жить не хотел. В его смерти Эрик обвинил меня. Сказал, амулет должен принадлежать ему. Он старше, он сможет сделать то, на что я не способна. Что я – бездарна.
– Иришка, твой брат наговорил это в сердцах.
– Нет. Он был очень спокоен.
– Вы так и не помирились?
Йорина покачала головой.
– Я тоже упряма. И стала хорошей
– И он попытался его украсть.
– Нелепо вышло… Оун решил, что амулет нужен моему брату для передела власти. Эрик – лекарь, значит, уважаемый человек. Мужчина, то есть имеет право голоса на Воинском Совете. Сын жрицы. Со временем войдет в возраст старейшин.
– Идеальная ситуация.
– Совет так и подумал. Даже казнить хотели, но я вмешалась. Когда Эрика изгнали, у него оставался один способ получить амулет и доказать, что он прав.
– Заодно отомстить.
Йорина вывернулась, ткнула острым локтем в грудь.
– Нет! Он бы потом вернул!
– На своих условиях.
– Но вернул бы! Если бы не вмешались ареры. Ты мне веришь?
– Да.
Жрица положила голову менестрелю на колени, потерлась щекой. Игорь сглотнул, подумав, что девочку и в самом деле готовили служить в храме. С мальчиками она не встречалась, и про мужчин ей мама не рассказывала.
– Это я во всем виновата, – покаялась Йорина. – Носилась со своими обидами… Нам нужно было просто поговорить. Мы могли работать вместе.
– Знаешь, он тоже не образец добродетели.
– Но я – жрица!
Игорь зарылся пальцами в ее волосы. Пепельные пряди отливали серебром и казались прохладными, точно старый металл.
– Ты – просто уставшая девочка, которую слишком рано бросили взрослые. Все будет хорошо, слышишь? Я обещаю, все будет хорошо.
Восход затянуло облаками, фонари не горели. Окна были глухо зашторены. Выцветшая луна разделила улицу на две половины: черную и темно-серую. Смутно виднелись листы, приклеенные на стенах. Проступали и гасли слова: «запрещено», «повешение», «расстрел».
Грин, идущий впереди, остановился. Дан ухватил Юрку за плечо и потянул в тень. Мышцы у пацана закаменели, сбилось дыхание. Шэт, как же хочется ему врезать! Это ж надо додуматься, обменять амулет на дурацкую бирюльку!
Подкованные сапоги простучали по булыжникам. Через перекресток прошли трое с белыми пятнами нарукавных повязок. Рассветный блик скользнул по винтовке того, что справа.
Показался из кустов Грин. Юрка выскочил из укрытия первым, и Дан беззвучно выругался. Ох, нагребет пацан приключений на свою задницу!
Шли, придерживаясь заранее оговоренного порядка: сначала Грин, Дан и Юрка дальше на полтора десятка шагов. Уже близко к центру. Справа остался базар, Дан бывал на нем, когда пользовался узлом в Старой крепости. Местное пиво, да под соленую рыбку – очень неплохо. Подумав о рыбе,
Где-то промычала корова, ветер донес ее голос. Проступили беленые стены кинотеатра. Афиша – темная мешанина красок, среди которой выделялось женское лицо, перечеркнутое кроваво-красным ртом. Шелестела акация, заглушая осторожные шаги. Тускло горела лампочка над крыльцом магазина.
– Тут, – шепотом сказал Юрка.
Встали посреди дороги. Дан втянул воздух и пожалел мальчишку. Все-таки обманулся: ни запаха, ни дрожи в позвоночнике.
– Он есть! Алекс!
– Не кричи.
– Одному моему знакомому, – сказал Дан, – пахло собачей мочой. Так ему под каждым забором узел мерещился.
Пацан вспыхнул, бросился на него с кулаками.
– Тихо! – Грин оттащил брыкающегося сопляка. – Успокойся! Дан, черт… Все, работаем. Связка.
Пальцы у Юрки ледяные. Обхватил запястье, точно наручники нацепил.
– Держи вход. Сможешь?
Мальчишка прикрыл глаза. Ноздри у него подрагивали.
– Не трогай ориентиры. Просто – упрись и держи. Дан, не лови ворон!
Хватка у салаги, как у взрослого мужика. Боль от запястья прокатилась по руке, толкнулась в шею и отдалась в хребет. Неприятно сжался желудок… Есть! Узел – есть!
– Молодец, Юра, – шепнул Грин. – Держи, хорошо.
Ориентиры соскальзывали, точно вода с жирной сковородки. Бреславль – палочка-выручалочка – отпал первым. Сарем впустую, Даг-надир. Ускользнули Верхнехолмский монастырь и морское побережье, то, где ждала Хельга. Степь – полтора десятка узлов, все мимо. Проселочные дороги, леса, пригороды, малинник под Сбыргом – ничего, и… Дан застыл, опасаясь даже моргнуть. Смешок щекотал горло. Ай да он, молодец, вперед Грина учуял!
– Идем, – осторожно шевельнул губами и подался вперед, выдираясь из этого города.
Сплющило, растянуло, вывернуло, ударило под дых. Шэт! Как он ненавидит слабые узлы!
Серое небо сменилось темно-голубым, с россыпью последних звездочек. Из-за рощи пахло дымом и лошадьми. В кустах кто-то бродил, трещал ветками и позвякивал жестяным колокольчиком. Справа виднелась дорога, полускрытая густо растущей по обочине травой.
– Черт, – сказал Грин и улыбнулся.
Юрка удивленно оглядывался:
– Это же «Перекресток», да? Я тут был.
Дан стянул свитер и расстегнул пуговицы, выпуская наружу связку амулетов.
– Позавтракаем у Тобиуса? – предложил он.
Свернул глазами Юрка, разве что не зарычал.
– Ветчинка, кровяная колбаса, – продолжал соблазнять Дан. – Желькины оладьи с брусничным вареньем.
– Некогда, – ответил Грин. – Передохнем немного и начнем искать. Продукты по дороге купим.
Мальчишка судорожно зевнул со сжатыми губами. Дана тоже потянуло в сон, и он прилег, устроив голову на травяной кочке. Теленок в кустах сопел и чавкал. Хоть бы не принесло хозяев, как заорут: «Вася-я-яй!» – точно любимого родственника встретили. «Дернул Шэт украсть у них ту кобылу!» – с досадой подумал вейн.