Везунчик Джим
Шрифт:
Внимание отвлек швейцар Маконохи с подносом — нынче подавали херес. Усилием воли Диксон удерживал ладонь у бедра, пока угощались три важные персоны, наконец позволил себе взять самую полную из оставшихся рюмок. Архивариус, на подобных мероприятиях контролировавший подачу спиртного, обычно прикрывал лавочку уже после двух обносов — для всех, кроме ректора и его собеседников. Диксон знал: через несколько минут придется откланяться, — и хотел выжать из расклада максимум. Он ощущал легкий дискомфорт одновременно везде и нигде, однако в один прием ополовинил новую рюмку: содержимое плавно присоединилось к трем предыдущим хересам и полудюжине порций виски. Закралась крамольная мысль, что мандраж перед лекцией — это излишество; Диксон закрепил ее новым глотком. Было десять минут седьмого — и двадцать до лекции.
Диксон
Через несколько секунд ректор отошел к важным персонам и обратился к модному священнослужителю. Ремарка была встречена смехом; смеялись все, кроме врача в рыцарском звании — врач метал мрачные взгляды. Почти одновременно миссис Уэлч телепатировала Уэлчу, и Диксон остался с Гор-Эркартом.
— Ну, Диксон, и давно вы здесь?
— Без малого девять месяцев. Меня взяли прошлой осенью.
— Вы, похоже, не слишком довольны — я прав?
— Да. В целом правы.
— А в чем проблема — в вас или в заведении?
— Думаю, и во мне, и в заведении. Они мое время тратят, я — их.
— Понятно. Выходит, преподавать историю — занятие бессмысленное?
Диксон решил говорить начистоту:
— Нет. Если бы историю преподавали вдумчиво, человечество уже давно как сыр в масле каталось бы. Но не получается. Все время что-то мешает. Не знаю, чья тут вина. Основная проблема в плохом преподавании. Плохие студенты погоды не делают.
Гор-Эркарт кивнул, бросил на Диксона быстрый взгляд.
— Ну а сегодняшняя ваша лекция — чья это была гениальная мысль?
— Профессора Уэлча. Я не мог отказаться. В случае удачи мое положение существенно стабилизируется.
— Амбиции, да?
— Нет. Просто я с самого начала показал себя с худшей стороны. Сегодняшняя лекция может спасти меня от увольнения.
— Вот что вам не повредит, юноша. — Гор-Эркарт схватил два хереса с подноса Маконохи, следовавшего к группе с ректором.
Закралась мысль, что с питьем надо повременить — Диксон и так уже чувствовал себя подозрительно хорошо, — однако он взял предложенную рюмку и сделал глоток.
— А вы почему пришли, мистер Гор-Эркарт?
— Я в последнее время только и делал, что бегал от вашего ректора. Подумал, надо же и совесть иметь.
— Не понимаю, вам-то это зачем. Что вам наш ректор? Только время потеряете да зевоту наживете.
При новом взгляде Диксон испытал легкое головокружение, поскольку обнаружил у Гор-Эркарта не одно плотное лицо, а два смежных полупрозрачных.
— Я, Диксон, каждый день по нескольку часов зеваю. Небось от лишнего часа челюсть не сворочу.
— Зачем вы это терпите?
— Хочу влиять на людей, добиваться, чтобы они поступали так, как я считаю нужным. Они не подчинятся, пока меня не утомят. А вот когда утомят, когда я опухну от разговоров, а они расслабятся —
— Вот эта работа по мне, — с чувством произнес Диксон. — А то, стоит мне опухнуть от разговоров — а я от них, можно сказать, не просыхаю, — как появляется целый духовой оркестр, и я знай пляшу. — Дурные предчувствия в сочетании с алкоголем прорвали очередной мозговой кордон, выпустили воображение. — Я — лучший в мире индикатор скуки. Я улавливаю скуку любой степени. Если б меня какой-нибудь миллионер нанял, я бы ему кучу денег сэкономил. Он бы меня посылал на всякие званые ужины и коктейли, в ночные клубы — на пять минут, не больше. А потом по моему виду определял бы коэффициент скуки на отдельно взятом мероприятии. Я работаю по принципу канарейки в шахте [20] . Ну и тут уж мой миллионер видел бы, идти ему на сборище или не стоит. Меня ведь хоть куда отправь — хоть к ротарианцам [21] , хоть к театральной богеме, хоть в гольф-клуб, хоть на домашний концертец, где околоискусные — или околоискусственные? — типчики обсуждают не столько полноту звука, сколько личную жизнь ближних… — Диксон замолчал, потому что вдруг заметил: Гор-Эркарт склонил свое крупное, гладкое лицо на сторону и как-то выдвинул к его собственному лицу. — Простите, — пробормотал Диксон. — Я забыл…
20
Шахтеры использовали канареек для обнаружения горного газа в шахте, поскольку эти птицы очень чувствительны к содержанию в воздухе метана. Пока слышалось пение птички, можно было спокойно работать; как только птичка умолкала, следовало подниматься на поверхность.
21
Ротарианцы — члены клуба «Ротари интернэшнл» (основан в 1905) — нерелигиозной и неполитической благотворительной организации, объединяющей бизнесменов по всему миру. Ротарианцы обсуждают новые благотворительные проекты за завтраком, обедом или ужином раз в неделю.
Гор-Эркарт оглядел его, прикрывая ладонью один глаз, а большим пальцем поглаживая себе щеку, и чуть усмехнулся. Хотя усмешка на довольную не тянула, не была она и злобной.
— Значит, мы товарищи по несчастью, — произнес Гор-Эркарт. На следующей фразе тон изменился: — Диксон, позвольте спросить, вы в какую школу ходили?
— В обычную среднюю.
Гор-Эркарт кивнул. Приблизились священнослужитель и член совета графства, взяли по хересу, увели Гор-Эркарта к ректору. Надо же, как у них естественно получилось: ни слова, ни жеста, ни мимики специфической, — а Диксон сразу понял, что ему за Гор-Эркартом идти совершенно излишне. Диксон и остался — один и под впечатлением. Случайно заметил, что Гор-Эркарт чуть отворотился от своих сопровождающих и смотрит в сторону Голдсмитов. Сесил и Бисли беседовали с увлечением и не видели, что Кэрол тоже косится на Гор-Эркарта. Мелькнул взгляд, можно сказать, не поддающийся расшифровке. Взгляд заинтриговал и даже в определенном смысле напряг Диксона; Диксон решил вернуться к нему позднее, а пока допил херес и пошел к Кристине и Бертрану.
— Эй, вы, двое, привет! Вы где всю дорогу прятались?
Кристина взглядом велела Бертрану заткнуться прежде, чем он раскрыл рот, и заговорила сама:
— Не думала, что мероприятие будет такое пафосное. Половина городских шишек собралась, не меньше.
— Кристина, давай подойдем к твоему дяде, — сказал Бертран. — Как ты помнишь, мне необходимо обсудить с ним пару вопросов.
— Через минуту, Бертран. Времени еще много, — произнесла Кристина своим «брежным» тоном.
— Нет-нет, времени совсем мало, до лекции минут десять, а этого недостаточно для обсуждения моего дела.
Диксон давно заметил, что Бертран вместо «нет» говорит «нет-нет». Незначительные вербальные издержки на второе «нет» окупаются возможностью вскинуть на нем брови, насупленные на первом «нет»; Диксона всякий раз передергивало. На заднем плане Кэрол осторожно отдалялась от Сесила и Маргарет — Маргарет Диксон только что заметил — и приближалась к Бертрану. Диксон вспомнил цитату из одного фильма и выдал ее Кристине: