VHS (именно так: Вэ-Ха-Эс), или Не-законченная жизнь, суггестивный роман
Шрифт:
Да еще и в часы пик!
– Вот это как раз и есть тот самый, настоящий стрит-рейсинг, – сказал Леша, разминая сигарету, и повторил: – тот самый, настоящий! У тебя есть зажигалка?
Феликс отрицательно качнул головой.
Леша поискал глазами по сторонам и кому-то за спиной Мудрицкого показал свою незажженную сигарету. Лешино лицо на секунду заслонила чья-то рука и тут же исчезла.
Леша пустил вверх жирную струю грязного коричневого дыма и продолжал:
– Встречаются двое на крутых тачках, например, где-нибудь на Текстильщике
– Или машину… – с видом знатока добавил Феликс.
Леша сначала кивнул головой, сосредоточившись на еще одном выпускаемом облаке дыма (давно, видимо, не курил), но через секунду вернулся глазами к Феликсу:
– Какую машину? – переспросил он.
– Ну… победитель забирает машину проигравшего…
– Не… такого я не слышал, – простодушно ответил Леша.
Подумал и повторил:
– Нет, такого тут не бывает. Ты, наверное, американских фильмов насмотрелся?
О стрит-рейсинге, гонках по городу, Феликс знал, но чтобы тут, в Донецке, – действительно слышал впервые.
– …а оператор эту самую гонку снимает с пассажирского места, правильно?
– Правильно, – кивнул Леша Шматко, – это и называется «ехать оператором в машине».
Он хотел было еще что-то сказать, но увидел кого-то за спиной у Феликса, воткнул сигарету в губы и подхватил с асфальта свою тяжелую Бетакам.
– Ну, я пошел.
Это был Подскребаев. В своей неизменной белой рубашке с короткими рукавами. Он несильно хлопнул Феликса по плечу, наклонился близко к его лицу, но взглядом проводил Лешу Шматко с камерой.
Сказал коротко:
– Вон, видишь возле Танка микроавтобус стоит? Бери свою камеру и бегом туда.
Ни «здрасьте», ни «как дела»…
Сказал и пошагал дальше через толпу, неторопливо отодвигая в стороны попадавшихся на пути.
Вот теперь Феликс понимал, зачем он здесь и что от него сегодня потребуется.
Он вернулся к своему зеленому Ланосу и, поразмышляв, взял две камеры: Соньку и ту самую миниатюрную Гоу-Прошку с набором крепежа.
Недалеко от Танка, памятника герою Великой Отечественной полковнику Гринкевичу, который (якобы) на этом танке самым первым ворвался в Донецк и освободил шахтерский город от фашистов, стоял наглухо затонированный Mercedes Sprinter.
Какая ирония – рядышком русский Т-34 из прошлого и немецкий автопром из сегодня.
У открытой двери Спринтера стоял здоровый коротко стриженый крепкий парень, гладко выбритый, и – так же, как и Подскребаев, – в белой рубашке с коротким рукавом и в черных тщательно отглаженных брюках. Он перегородил дорогу Мудрицкому и оглядел с головы до ног, но услышав из автобуса чей-то голос, проговоривший слово «оператор», отодвинулся в сторону. Феликс втиснулся внутрь со своей немаленькой сумкой, широкая спина за ним тут же вернулась на место.
Со свету Мудрицкий наткнулся на чьи-то ноги, споткнулся через что-то громоздкое,
И оглянулся.
В мягких кожаных креслах сидели, в общей сложности, человек восемь. У многих, как и у самого Мудрицкого, на руках сумки, а в проходе на полу – также сумки-кофры из-под камер и штативы. Такой же громоздкий штатив на полу и «ударил» Феликса по ноге.
Два самых передних кресла микроавтобуса, водительское и пассажирское, были развернуты в салон, и там возле лобового стекла получалось нечто вроде президиума. В водительском кресле сидел Подскребаев, а на месте пассажира – молодой человек, также коротко стриженый и также гладко выбритый. Черные брюки и белая рубашка с коротким рукавом – это у них, похоже, униформа.
– Я ведь тебе говорил – самую маленькую, – услышал Феликс голос Подскребаева.
– А она у меня тут тоже есть, маленькая, – он постучал по крышке кофра. – Просто сумка большая.
Сзади кто-то что-то сказал, Феликс не расслышал, но «зал» рассмеялся, Мудрицкий снова оглянулся. Глаза уже привыкли, и он разглядел, что в микроавтобусе в основном-то как раз и сидели видеооператоры: с разных каналов, из разных студий, лица почти все знакомые за исключением двух. Мудрицкий коротко поднял руку в знак приветствия, кто-то кивнул в ответ, кто-то «промолчал».
– Итак, начнем, – Подскребаев держал в руке лист бумаги, но смотрел в «зал». – Для тех, кто еще не в курсе: старт от заправки Тюменской нефтяной компании ТНК, что за Мотелем, на поселке Калинкино, на перекрестке улиц… – Подскребаев наклонился к белому листу, – …короче, сами знаете, где это.
И снова поднял взгляд от листка:
– Едем по маршруту: Мотель, далее проспект Ильича до улицы 50-летия СССР, перекресток 50 лет СССР и Театрального проспекта, далее по Театральному на Первую Линию. С улицы Артема на Киевский проспект мимо Северного автовокзала и далее – по прямой до конца. Финишная черта – кольцо «Аэропорт»! Парковка за троллейбусной остановкой. Всем понятно? Пилоты, понятно?
На передних креслах кивнули, и в одном из них Феликс узнал Николая Дмитриевича. Сегодня он был не в традиционном деловом пепельном (или черном, или сером) костюме, а в мастерке необычно глубокого синего цвета.
Подскребаев наклонился к своему листу бумаги и, внимательно водя пальцем по строчкам, продолжал:
– Операторы стоят… на Мотеле трое: на клумбе в центре Зотов, на клумбе со стороны Макеевского шоссе – Иванченко, на клумбе в сторону моста – Филимонов. На перекрестке проспекта Ильича и бульвара Шахтостроителей – Сергиенко с Фадеевым…
Теперь, предварительно и предусмотрительно вооруженный информацией от Леши Шматко, Мудрицкий слушал с пониманием процесса и, когда Подскребаев закончил перечислять точки съемок и «закрепленных» операторов, поднял руку.