Виа Долороза
Шрифт:
– Или, – истошно вопила пунцовая от ярости директор. – Завтра же… на общем собрании ваш сын публично извиняется перед своим классным руководителем, или "волчий билет" ему на всю жизнь обеспечен!
Вернувшись домой, отец попробовал заставить сына отказаться от своего заявления, но не тут-то было… Володя подошел к отцу, стал с ним вплотную, в упор – так, чтоб было заметно, что ростом вровень, и твердо заявил:
– Не буду просить прощения! Я ни перед кем и ни в чем не виноват!
И ни грозный вид отца, ни его гневные увещевания не смогли заставить Володю изменить свое решение. И тогда неожиданно отступился отец…
– Черт с тобой! Тебе жить… Взрослый уже… – сказал он угрюмо, отошел и устало опустился на лавку. А Володя на следующий день сам пошел гороно, потом в районо… И добился таки своего! В комсомоле его
И вот опять (в который раз!) вспомнилось обо всем об этом президенту России в то время, как он сидел в своем просторном кабинете в Белом доме на Краснопресненской набережной. Вспомнилось и про то, как в неполные восемнадцать, перед тем как уехать поступать в институт, он один, без чьей либо помощи, строил по просьбе деда баню. Как надрываясь, обдираясь в кровь руки и плечи, набивая огромные синяки на руках и ногах, затаскивал он наверх тяжеленные, неподъемные бревна… Как впервые тогда дало знать о себе сердце – защемило, придавило свинцовой болью, заставило присесть на корточки, схватившись за грудь. Но все равно ведь не отступил – построил таки! "Клин клином вышибают", – вспоминал он тогда, скрежеча зубами, старую русскую поговорку. С тех самых пор в трудную минуту привык твердить ее всегда: "Врешь! Не сдамся! Клин клином вышибают!"
И теперь, когда надо было сжимать зубы и начинать тяжелую борьбу, Бельцин был снова предельно собран, сконцентрирован, подчинив себя достижению поставленной цели – ведь именно борьба была его стихией, его стилем жизни.
"Три недели… Всего три недели! – думал он яростно и сосредоточенно. – Мало! Михайлов не случайно отвел на подготовку референдума столь короткий срок – знал, что я не смогу за это время дать ему достойный отпор. Ну, ничего! Ничего… Ещё ничего не потеряно! Мы еще поборемся! Поборемся…"
Он нажал кнопку селектора, сказал резко:
– Соедините меня с Чугаем…
– Владимир Николаевич, Чугай на проводе, – через некоторое время сообщил динамик.
– Тимур Борисович! – голосом сухим, как наждачная бумага обратился Бельцин к своему ближайшему советнику. – Ты слушал сейчас обращение Михайлова?
– Да, Владимир Николаевич… Только что по радио закончили передавать…
– Что думаешь?
– Думаю, что это истерика от чувства собственного бессилия…
– Нет… Неправильно ты думаешь, Тимур! Михайлов хочет нас загнать в угол итогами референдума, навязать нам, понимаешь, унизительное соглашение, по которому от российской самостоятельности ничего останется! Мы с тобой этого не должны допустить! Надо организовать мероприятия по срыву референдума!
Чугай молчал. Выдержав паузу, произнес, осторожно подбирая слова:
– Владимир Николаевич… Мне кажется, не надо сейчас ставить задачу сорвать референдум… Открытая конфронтация только на пользу Михайлову. Он специально подсунул нам этот референдум, как дохлую кошку – надеется, что мы полезем напролом, будем призывать его бойкотировать и в конце концов сами себя дискредитируем… Мы не должны попадаться на эту удочку! Но вот повлиять на результаты референдума мы можем! Надо сейчас выступать не против референдума, а против методов, которыми он будет проводиться! Надо напирать на то, что поскольку основное население Союза сосредоточено в России, не будут учтены воля других народов… Под этим соусом надо настаивать на более тщательной подготовке референдума и переносе его на осень. Прежде всего надо обговорить это с руководителями других республик и заручиться их поддержкой… А если нам удастся референдум перенести, то к тому времени мы сможем подготовить и общественное мнение, и почву в республиках обеспечить…
– Мало! Мало времени у нас с тобой! – сказал Бельцин голосом, натянутым, как тугая басовая струна. – Почву надо готовить сейчас! Михайлов не пойдет ни на какой перенос! Он не дурак – понимает, что время работает против него! Поэтому сейчас нужны самые решительные действия! Надо его остановить! Надо мобилизовать всех наших союзников, всю оппозицию… Понимаешь? Всех поднять!
– Понял, Владимир Николаевич, – быстро ответил
И колесо закрутилось… Чугай опять проявил свой недюжий организаторский талант. В средствах массовой информации, по всей России закипела кампания по дискредитации идеи референдума. В Москве начали создаваться инициативные группы, проводящие на улицах Москвы митинги под лозунгами "Нет – вопросам союзного референдума" и "Референдум – удавка на шее демократии!". Бельцин и сам не сидел без дела – лично провел переговоры с лидерами других республик, призывая их отказаться от организации референдума на местах, агитируя за бойкот, но, правда, не добился здесь серьезных успехов. В бессильной ярости он вылетел в Прибалтику, подписал там меморандум с Латвией и Эстонией об их независимости. А когда уж со всей очевидностью стало ясно, что референдума не избежать, решился на крайнюю меру – решил выступить по телевидению. Другого уже ничего не оставалось…
Но, надо отметить, что веские доводы Чугая все же оказали на Бельцина свое воздействие. Понимая, что заявление с призывом бойкотировать референдум можно только отвернуть и разозлить людей, он решил сделать не заявление, а организовать телеинтервью. Для этого администрация президента России договорилась с первым каналом об интервью в прямом эфире. Первый канал выбрали не случайно, с дальним прицелом, первый – он ведь общесоюзный, значит, и интервью увидит как минимум полстраны.
Но и на телевиденье тоже сидели не дураки (хочется ведь и рыбку съесть и невинность соблюсти), поэтому для интервью выбрали не какого-нибудь матерого, всем известного политического обозревателя, а молоденькую, никому не известную журналистку. Если, мол, интервью получит отрицательный резонанс, всегда можно будет свалить на стрелочника – чего с нее взять-то, молодая, неопытная, задвинем, да и забудется все! В крайнем случае, ну, пожурят, ну выговор объявят, но с руководства-то канала не снимут!
Но молодая журналистка восприняла порученную ей миссию на полном серьезе и со всей ответственностью взялась за дело. Во время интервью она сильно волновалась, – чувствовалось, что перебарщивает с нажимом.
– Владимир Николаевич, – с натянутой улыбкой обратилась она к Бельцину. – Что вы думаете об общесоюзном референдуме, который скоро должен состоятся у нас в стране?
– К сожалению, приходится признать, что референдум – это введение людей в заблуждение! – резко отчеканил Бельцин в привычной своей манере изрекать истины категоричным тоном. – Референдум нужен, чтобы придать легитимность чрезвычайному положению в масштабах страны. Сейчас союзный Центр не в состоянии удержать ситуацию под контролем. Страна на пороге голода, посевная не организована, товары не выпускаются! Поэтому и был вытащен на повестку вопрос о референдуме, позволяющий закрепить за коммунистической партией руководство всей страной… И мы должны это понимать… Поэтому сейчас важно подумать не о государстве, точнее не только о государстве, сколько о конкретном человеке! Мы слишком долго считали человека винтиком, второстепенной деталькой в государственной машине! Эта порочная система породила и сталинские репрессии, и ГУЛАГ, и сегодняшнюю волну диссидентов, когда лучшие умы эмигрируют на Запад и когда интересы человека не учитываются совершенно…. Поэтому нельзя сейчас дать усыпить себя слащавыми речами и лживыми лозунгами. Сейчас нужно выбирать один из двух вариантов: либо России отделяться и вводить свою армию, свои деньги, таможню и так далее, либо создавать коалиционное союзное правительство напополам с Центром: половина от Михайлова, половина от демократов, от России…
– Владимир Николаевич! – в изумлении отшатнулась молоденькая журналистка. – Но ведь это же развал страны, развал обороноспособности…
Бельцин неприязненно поморщился.
– Я, конечно, может несколько утрирую… Никто не допустит ни разрушения страны, ни ослабления нашей оборонной мощи… Но мы должны понимать, что если мы будем сидеть сложа руки, управляемость страной и боеспособность армии все равно будут падать… И это уже происходит! Центр уже доказал, что он не в состоянии управлять государством! Поэтому мы должны объявить бойкот руководству страны, которое обманывает народ и дискредитирует демократию… Вот поэтому я собираюсь обратится к Совету Федерации с требованием о немедленной отставке президента Советского Союза и передачи всей полноты власти Совету Федерации…