Виа Долороза
Шрифт:
Ровно к четырем часам Сосновский подъехал к зданию синагоги. Остановившись перед входом, он поймал себя на мысли, что он, еврей, никогда здесь почему-то не был… Внутрь входить не решился – с собой не было ни шляпы, ни кипы.
– Борис Моисеевич? – неожиданно услышал он голос сбоку.
Сосновский обернулся. Перед ним стоял сильно пожилой человек в очках с толстой пластмассовой оправой, в черном пиджаке и белой рубашке без галстука. Длинные седые волосы неровными прядями выбивались из-под черной хасидской шляпы.
– Извините, вы Борис Моисеевич? –
– Да, – ответил Сосновский неуверенно.
– Очень хорошо… А меня зовут Самуил Яковлевич… Здравствуйте! Господин Маген попросил меня вас здесь встретить… Мы тогда сейчас заедем ко мне домой, а господин Маген приедет позже… Или быть может вы хотите подойти сначала к ребе?
– Да, нет в общем-то, – ответил Сосновский, снова вспоминая об отсутствующих у него шляпе и ермолке. Вид у незнакомца был столь убедительно харизматичен, что у Бориса Моисеевича даже не возникло и тени подозрения, что это может быть какой-нибудь провокацией…
– Хорошо… – надтреснуто сказал незнакомец. – Тогда пойдемте…
– Я на машине… – Борис Моисеевич показал на припаркованый неподалеку автомобиль. Старик близоруко наклонил голову, – посмотрел из под очков на машину и растерянно заморгал большими, совиными глазами:
– Да? Я в принципе тут недалеко живу… Привык, знаете ли, пешком ходить… Но на машине даже лучше… Годы уже, знаете ли…
Вдвоем они направились к автомобилю Бориса Моисеевича. Незнакомец, представившийся Самуилом Яковлевичем, шел мелкой, шаркающей походкой, но довольно ходко. Когда они подошли к "Жигулям", он суетливо открыл дверь, и как-то неуверенно уселся бочком на переднее сиденье, – сразу почувствовалось, что на машине ему приходится ездить нечасто, – и сказал:
– Нам надо доехать до второго перекрестка, а затем налево… Нда-с…
Ехать, действительно, оказалось совсем недалеко. Через пару минут оставив "Жигули" у панельной двенадцатиэтажки, они вошли внутрь широкого подъезда, поднялись на лифте на пятый этаж и, пройдя по узкому, короткому коридору, зашли в небольшую двухкомнатную квартирку. Борис Моисеевич оглядел скромное жилище. В прихожей с выцветшими обоями рядом со встроенным в стену шкафом висело круглое массивное зеркало в темной потрескавшейся раме, рядом со входом стояла длинная тумбочка для обуви. Небогато, но чисто, отметил про себя Борис Моисеевич. Хозяин квартиры снял с себя черную шляпу, достал из тумбочки серые войлочные тапочки и предложил их Борису Моисеевичу.
– Спасибо… Я лучше так, босиком, – ответил Борис Моисеевич, смущенно снял свои летние туфли, оставшись в черных хлопчатобумажных носках. Самуил Яковлевич растерянно кивнул и повел его в комнату, дребезжа своим, как с заезженной пластинки, голосом:
– Чай будете, Борис Моисеевич? Может мацу? Господи, что спрашиваю? Конечно будете… Вы знаете, моя Фирочка изумительно готовит мацу…
– Нет-нет, спасибо, – Борис Моисеевич поторопился отказаться. – Я только что из-за стола… Спасибо…
Они вошли в комнату, уставленную до потолка высокими этажерками, сплошь заполненными толстыми, темными книгами. Борис Моисеевич, подошел к стеллажам поближе и, заложив руки за спину, словно находился в музее, стал рассматривать
– Это хорошие книги! Нда– с… Даже господин Маген берет их у меня читать, – раздался позади голос хозяина. Борис Моисеевич обернулся, – Самуил Яковлевич стоял, задрав голову, с нежностью разглядывал свои сокровища. – Вы знаете, я не люблю давать читать свои книги… Даю их очень редко и только очень хорошим людям… Только тем, которые умеют обращаться с книгой и могут её по-настоящему оценить… Нда-с… Но таких, знаете ли, сейчас немного… А вы, извините за вопрос, тоже собираетесь в Израиль?
– Простите? – недоуменно переспросил Сосновский.– А, нет! – наконец сообразил он. – Я только что оттуда… Был у друга…. По приглашению… Насовсем ещё перебираться не решил…
– Да? – Самуил Яковлевич удивленно сморщил лоб. – А чем занимаетесь?
– Да вот… Решил заниматься автомобилями, – скромно ответил Борис Моисеевич.
Хозяин квартиры хотел спросить что-то ещё, но в этот момент в дверь квартиры кто-то долго и протяжно позвонил.
– Это должно быть господин Маген. Нда-с! – произнес Самуил Яковлевич и вышел. Через несколько минут, шлепая стоптанными тапочками по темному паркетному полу, он вернулся вместе с Яковом Магеном, который держал в руках небольшой атташе-кейс. Увидев Сосновского, Маген довольно улыбнулся и шагнул ему навстречу.
– Добрый день, Борис Моисеевич!
– Здравствуйте, господин Маген, – Сосновский, слегка наклонившись, пожал протянутую руку.
– Я пойду приготовлю чай, – смущенно произнес Самуил Яковлевич. – А то, знаете ли, неудобно… Нда-с… Даже чаем гостей не угостить…
И словно продолжая извинятся, добавил из под своих толстых очков:
– Сейчас так трудно достать хороший чай… Я ведь, знаете ли, человек далекий и от коммерции, и от политики… А господин Маген достает мне очень хороший чай… А хороший чай – это, знаете ли, моя слабость…
Маген со снисходительной улыбкой посмотрел вслед удаляющемуся Самуилу Яковлевичу, дождался пока он исчезнет за изгибом коридора, а затем, предостерегающе подняв палец, сказал:
– Минуточку…
Он подошел к своему дипломату, щелкнув замками, вытащил из него небольшой прибор, размером чуть больше телефонной трубки. Неспешно обошел с ним всю комнату, держа перед собой. Провел им перед телефоном, рядом со старой "Радиолой" стоящей в углу на длинный черных ножках, поднял к люстре, потом убрал прибор обратно в кейс и обернулся к Сосновскому.
– Небольшая профилактика… – пояснил он, с удивлением наблюдавшему за его манипуляциями Борису Моисеевичу. – Так нам будет спокойнее… Ну, так как, Борис Моисеевич, ваши дела на новом поприще? – совсем уже другим, бодрым, энергичным голосом, спросил он.
Сосновский несколько стушевавшийся от такого начала, а ещё от того, что не сразу придумал, как приступить к изложению дела, сказал растерянно:
– Дела? Неплохо, вы знаете…Но пока ещё не так, как хотелось бы…– и увидев недоуменный взгляд Якова Магена, поторопился его успокоить. – Нет, нет! Сделки прошли нормально… Вот только, думаю… Нет, я даже уверен, что сейчас на этом останавливаться нельзя…