Вид на битву с высоты
Шрифт:
Я кивнул:
– Кое-что о нем она знала.
– Значит, и Порейко знал.
– Возможно.
– Ты учти – она как гадюка, как скорпион смертоносный.
– Если она хотела, чтобы он умер...
– Ты не понимаешь, Юрик. – Она возвратила мне расческу. – Порейко ждал, когда к Аркадию пришлют связника или он себя чем-то проявит. А как только ты появился, они своего дождались. Наверно, и ты проговорился или не то показал.
– Может быть, – согласился я.
– Так ты знал? – Она говорила
– Я сегодня вечером почувствовал, – сказал я. – Но я не предполагал, что они так сделают.
– Как сделают?
– Заставят меня остаться на лишних полчаса с Порейкой, а за это время пришлют своих убийц. И одним ударом расправятся со всеми – и со мной, и с ним.
– Что-то они с тобой не расправились, – сказала Рита. – Но почему? Я не понимаю!
– Я тоже не понимаю. У них какие-то планы относительно меня.
– Ты не обманываешь?
– Рита, ты же знаешь, что я тебя не обманываю. Иначе бы ты сюда со мной не пошла.
– Они должны были тебя тоже убрать. Они ведь ничего не боятся.
Говоря, она гладила Аркадия по плечу, непроизвольно. Потом вдруг отдернула руку.
– Холодный, – сказала она, – мертвый.
Из глаз, по выдающимся крутым скулам, по упругим щекам, как дождь по стеклу, текли слезы.
– Я же говорила – уедем, Аркаша, – сказала она. – А он говорит – они меня не тронут. Я им нужен. Чего им меня бояться?
– Именно сейчас они очень испугались, – сказал я. – И они могли предположить, что он мой связник. Тогда они завтра будут следить за мной – что же я сделаю, какие другие пути буду искать. А вдруг я здесь не один?
– Сложно, – сказала Рита, – сложно рассуждаешь.
– Ничего сложного. Они как бы перекрыли плотиной речку и смотрят – есть ли другое русло, куда повернет вода.
– А куда ты повернешь?
– Лучше я тебе не скажу об этом.
– Ты мне не доверяешь, что ли?
– Я за тебя боюсь, – ответил я. – Сейчас ты не знаешь, что я собираюсь делать, и ты в относительной безопасности. Если тебя даже будут допрашивать, ты все равно не ответишь.
– Глупости, – сказала Рита. – Главное, что мы должны их наказать!
– Мы с тобой ничего не можем доказать.
– Но мы знаем, что это – Порейко.
– Мы подозреваем его. Не более того. Почему не предположить, что Аркадий еще кому-то мешал?
– Кому же? Одуванчику? С ними он и не общался. Милиции?
– Не знаю, Рита, честное слово, не знаю.
– А я знаю. И они не уйдут от меня живыми.
– Рита, будь осторожна. Извини, если тебе покажется, что я говорю как по учебнику, но месть никогда не была хорошим советчиком.
– Иди ты знаешь куда!
Она кинулась в угол, там на стуле лежала смятая простыня. Рита развернула ее,
– Рита, – спросил я, – ты не знаешь, где у него был факс? – спросил я. – Мне сейчас очень нужен факс – я должен доложить о том, что произошло.
– Не знаю. Он тоже считал, что месть плохой советчик.
– Здесь часто проходят поезда? – спросил я.
– Зачем тебе?
– Чтобы доехать до Рыбинска или Ржева и к утру вернуться.
– Здесь редко ходят поезда. Ночью только один, и ты к утру не вернешься.
– Хорошо, – сказал я. – Тогда мне надо идти.
– И что ты придумал?
– Не знаю. Проводить тебя?
– Я останусь здесь, – сказала она.
Она наклонилась над ним, отогнула простыню, будто закрытый белой тканью с головой Аркадий раздражал ее, потом подвинула табурет, села возле Аркадия и стала смотреть на него.
– До свидания, Рита.
– Убирайся отсюда, пока живой, – сказала она. – Очень тебя прошу. И от имени Аркаши тоже.
– До свидания, – повторил я и ушел.
Я вышел на улицу. Еще недавно я бежал по ней к больнице. Больничный корпус тянулся в стороне от дороги. В одном только окошке на первом этаже еще горел свет. Кому-то там было плохо.
Я пошел к вокзалу. Я думал, что если поездов не будет, то по крайней мере рядом автобусная станция и может быть поздний автобус. На площади перед станцией бывают леваки, ждут запоздалых пассажиров.
Я проверил по карманам – денег было немного, меньше двухсот тысяч.
Правда, под пяткой у меня были спрятаны триста долларов на крайний случай.
Рита была слишком спокойна. Словно она уже решила, что будет делать. Одна она ничего не может, но помочь ей – означает выдать себя и провалить дело. А я всей шкурой чувствовал, что нахожусь на пороге открытия – то, что должно произойти, произойдет в ближайшие дни, именно в Меховске, и полковник должен быть предупрежден об этом.
Если он узнает обо всем завтра, может быть поздно.
Я быстро шел по улице, которая должна была привести меня к станции. Я мог бы и подняться, воспарить... но мой мозг подсказывал, что к скоростным перелетам я не готов и не знаю, научусь ли летать быстро. Так что лучше всего бежать. Но бежать я не хотел, чтобы не привлечь к себе постороннего внимания.
Сзади меня догоняла машина. Она ехала не очень быстро. Я подумал, что если водитель смилостивится или захочет заработать – пускай подбросит меня до станции. Все же километра два.
Шагая по улице, я теряю драгоценные минуты. Может, именно сейчас отбывает автобус до Кашина.