Вид на битву с высоты

Булычев Кир

– Слышу, командир, – сказал он. – Хорошо слышу. Я уже приказ подписал, хотя не уверен, что вы правы. Очень уж он невыдержанный, даже нахальный.

– У тебя есть другие предложения?

– Откуда? – вздохнул Дыба. – Вы же знаете, что в первую очередь убивают младших командиров. Если у меня половина солдат осталась, то младших командиров и трети не наберется.

– Коршун давно уже на фронте, его знают.

– Там что-то неладное случилось, на наказании, – произнес Дыба, почесывая под мышками – видно,

вши заели. Но даже если вши, то не к лицу комбату чесаться перед командиром полка. Коршун подумал, что в последние дни дисциплина падает, падает и уважение к начальству – первое, что ты видишь, когда армия разлагается.

– Я знаю, что там случилось, но к Коршуну не было претензий. Они там сами должны лучше охранять наказуемого.

– Шундарая поймали? – спросил Дыба.

– Поймают, – ответил комполка, – обязательно поймают. Ну куда Шундарай денется?

– Скроется в городе, – сказал Дыба.

– У него в городе есть родные? – спросил комполка.

– У всех в городе есть родные, – ответил Дыба.

– Ты ошибаешься, комбат, – сказал командир полка. – Думай головой, а не задом. Откуда быть в городе родственникам всех нас? Страна наша большая. Городом не ограничивается.

– Может, и нет у меня родственников, – согласился Дыба.

– А у Шундарая, допустим, есть. Но не здесь, а в другом городе, в дальнем.

– В дальнем? – В голосе Дыбы прозвучало недоверие. Как будто город был единственным.

Коршун не удивился. Он тоже раньше думал, что город – единственный и именно за обладание им идет война, но потом понял, что далеко не все из того города, можно сказать даже, что мало кто родом из города. К примеру, и сам Коршун никогда в нем не бывал и видел его лишь издали. На горизонте – небоскребы и старинные дворцы – в тумане, толком не разглядишь. А от низины казней город виден лучше, но все равно без деталей.

– Наша задача, Дыба, – сказал командир полка, – чтобы твои солдаты не соединялись со своими родственниками в городе. Потому что это может произойти в одном случае – если мы побежим до города задом наперед. А я хочу, чтобы мы все раньше легли в землю, чем отдадим город. Мне стыд глаза ест. Хуже слез. Я присягу давал! Позор, позор!

Командир разволновался, он бегал по своему кабинету, махал руками, словно сейчас поведет полк в атаку. Но никто не волновался, все ждали, пока он набегается.

Командир остановился, словно натолкнулся на стенку.

– Адъютант! – приказал он. – Нашивки для Коршуна.

Адъютант уже ждал, был готов. Он вынес из задней ямы картонную коробку с нашивками. Раньше у Коршуна было две нашивки, теперь стало сразу четыре – с сержанта он перепрыгнул в лейтенанты. Так бывает, когда мало командиров.

Нашивки с оборотной стороны были клейкими. Адъютант оторвал тонкую бумажку, которая предохраняла нашивки, чтобы не

приклеивались к чему ни попадя, затем пришлепнул их на рукава.

– Поздравляю, – сказал командир полка. – Теперь ты не младший командир, а средний командир. У тебя больше ответственности и больше прав. Займешь яму комроты и выберешь из его вещей то, что тебе подходит.

– Как же так, командир? – возразил Коршун. – Шундарай еще жив.

– Врешь! – крикнул командир полка. – Шундарай уже мертв! Он мертв для всех. Он дезертир и предатель. Могила – его койка!

– Это не совсем так, командир, – сказал Коршун.

– Гоните его, гоните! – приказал командир. – А то я его сейчас разжалую!

– Подождите его гнать, – сказал адъютант, – нам еще надо провести совещание командиров подразделений.

– Правильно, – сказал командир. – А то бы пришлось снова вас вызывать. Времени до боевого периода осталось мало, и надо подготовить позиции. Раз, два, выше голова! Садитесь. Адъютант, давайте сюда карту.

Карта была такая же, как у Шундарая, но новая и куда меньше исчерканная.

Командир обернулся к Коршуну и сказал:

– А ты потом перенесешь все на шундараевскую карту.

– Она старая совсем, – сказал Коршун, – невозможно работать.

– Ты же знаешь – с картами плохо. Воюем давно, откуда картам быть?

– Надо новые напечатать, – сказал Коршун.

– Не тебе распоряжаться, – рассердился командир, но потом сказал адъютанту: – Ладно уж, дай ему новую. Но чтобы старую ты сжег! Ясно? Враг не спит.

Адъютант открыл шкаф, там лежала целая пачка карт. Видно, они собирались воевать еще долго. Вытащил одну. С неудовольствием.

– Мне бы тоже надо, – сказал Дыба.

– Потерпишь. А то прибегут – всем подавай. Сегодня – карта, а завтра – сапоги.

– А ведь обещали новую форму выдать, – сказал Дыба.

– На поле боя, на поле боя добывай. Трофеи.

– Мы пока не добываем, а отдаем.

– Разговорчики!

Дыба ухмыльнулся. Он не боялся командира. Коршун тоже не боялся. Изображает из себя Суворова... Странно, вдруг вспомнилось имя того умершего маршала, которому подражал комполка.

– Суворов, – повторил Коршун вслух.

– Ты знаешь? – вдруг встревожился командир. – Откуда знаешь?

– А черт его знает – откуда, – улыбнулся Коршун. Он был на голову выше командира, и потому командир не приближался к нему, как не приближался и к другим высоким людям, чтобы не запрокидывать голову.

– Садитесь, – сказал командир.

Он разгладил карту обеими ладонями и с сожалением произнес:

– Жалко, что воздушного шара нет. Сверху взгляд – как орлы!

– Они все обещают, – проворчал Дыба.

– Что-то происходит за передней линией противника, – сказал командир. – А разведчика не пошлешь.