Видение
Шрифт:
— Они ждут возможности скрыться, — спросил Лиам, — или нанести удар?
— Или и то, и другое. — Гуннар пригладил ладонями свои темные волнистые волосы, откидывая их назад.
— Мы не знаем, убежали ли они на остров, чтобы избежать захвата или потому, что так и было задумано. Если это было сделано специально, то они все еще ничего не предприняли.
— Что бы они могли сделать? — задумалась я.
Гуннар взглянул на меня, в его глазах отразился страх.
— Если они взрывают все без разбора, то почти что угодно. — Он посмотрел
Лиам кивнул.
— Я затронул этот вопрос. Ей это не интересно.
Гэвин издал звук, который был наполовину смехом, наполовину грустным вздохом.
— Никто не говорит Элеоноре Арсено, что делать.
— Примерно так. — Лиам подтолкнул поднос с хлебом к нему. — Хочешь есть?
Гуннар поднял руку.
— Нет, спасибо. Я прикалывался. Утром мы проводили осмотр вещественных доказательств. Аппетита это не вызывает.
— Узнали что-нибудь новое? — спросил Лиам.
— Пока нет. Судебные эксперты проводят тесты, делают то, что должны делать. — Он взглянул на Лиама. — Хочешь посмотреть фотографии?
— Нет, — ответил Лиам. — Но посмотрю.
Он бросил вопросительный взгляд на меня, но я покачала головой.
Я могла быть смелой, когда это необходимо. Но так как у меня не было каких-либо особых криминалистических навыков, и я ничего не знала о взрывчатых веществах, пожелала остаться в стороне. Были такие вещи, которые мне не хотелось снова видеть.
Гуннар вытащил зеленую папку из своей сумки и передал ее Лиаму. Папка была отмечена логотипом Сдерживающих «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО» и печатью красного цвета.
— У тебя есть разрешение? — спросила я.
— Да, — ответил Лиам, просматривая папку.
Я смотрела на меняющееся выражение его лица. Отвращение, жалость, страх, грусть, ярость. Каждый раз, когда он переворачивал новую фотографию, новая эмоция появлялась на его лице.
Я поймала момент, когда он остановился на одном из снимков и стал, нахмурившись, рассматривать. А затем посмотрел на меня.
— У тебя есть лупа?
Я моргнула, удивленная вопросом.
— Хм, да.
Я установила ее на столе для ремонта часов. Подойдя к стойке, взяла инструмент с медной рукояткой и протянула ему.
— Спасибо, Шерлок, — произнес он, его брови поднялись, когда он стал рассматривать лупу. — У тебя случайно нет одной из этих шапок с ушами?
— Она является собственностью магазина, — ответила я, прекрасно понимая, что он сказал это, чтобы развеять напряжение.
Он вернулся к фотографии, подводя увеличительное стекло на небольшом участке кожи на руке покойного.
— Здесь метка.
— Какая метка? — спросил Гуннар.
— Я не уверен. Она на… — он посмотрел на нас, потом на снимок. — Она на одной из рук подрывателя.
Желудок свело. Рука была явно отделена от остальной части его или ее тела. Ничего хорошего на этом снимке быть не могло.
— Татуировка? —
— Может быть?
Таджи обогнула их сзади, посмотрев на снимок, она распахнула глаза и сжала губы при виде насилия и крови. Но она сохраняла самообладание.
— Это не татуировка. Или не просто тату.
Гуннар посмотрел на нее, нахмурившись.
— Что ты имеешь в виду?
— Это код Кутюри.
— Лагерь Кутюри? — спросила я. Лагерь Кутюри был самым большим лагерем беженцев в Новом Орлеане — сотни акров палаток на месте городского парка. Люди все еще жили там, лагерь превратился в целый отдельный район.
— Правда? — спросил Лиам, наклоняясь, чтобы снова посмотреть на метку.
Чернила со временем выцвели и стали размытыми. Вероятно, татуировка была не очень четкой, даже когда была новой.
— Это код Кутюри, — сказала Таджи, проводя кончиком пальца по неровным линиям.
Как и во время урагана Катрина, коды использовались во время войны, чтобы отметить дом, в котором были найдены выжившие. Они также использовались для создания адресной системы в лагере, где было много жилья. Сдерживающие считали, что это помогает беженцам почувствовать стабильность.
— Ха, — произнес Гуннар. — Это чертовски хороший улов. Возможно, Ревейон собирался в лагере.
Гуннар взял папку у Лиама, сделал пометку и закрыл ее.
— Мне нужно поговорить с комендантом. Прокачусь туда, посмотрю на лагерь и попробую понять, что происходит.
— Тебе нельзя туда идти, — сказала я.
Гуннар повернулся, чтобы посмотреть на меня.
— Почему?
— Ты не можешь просто так гулять по лагерю Кутюри. Слишком бросаешься в глаза. Все в городе знают, кто ты, и они поймут, почему ты там и что пытаешься разнюхать. Если в лагере есть члены Ревейона, у тебя не выйдет раздобыть информацию о них.
— Вероятно, она права, — произнес Лиам.
Гуннар прищурился.
— И что вы предлагаете, госпожа стратег?
Я улыбнулась, прошла к отделу магазина, где были разложены продукты, и положила в корзину свеклу и зелень, которые выращивала в общественном саду на крыше бывшего отеля «Флоррисант».
И вернувшись, поставила ее на стол.
— Пойду я. Потому что работаю в сфере торговли.
Гуннар замолчал, нахмурив брови, как это бывало всегда, когда он над чем-то размышлял.
— В лагере есть фермерский рынок.
Я кивнула.
— Работает по будним дням. Он открыт для покупателей и тех, кто хочет открыть магазин. Я была там всего пару раз. В основном там все по бартеру, а я не очень-то нуждаюсь в дополнительных сухих пайках. — Я указала на полки магазина. — Меня все устраивает, поэтому какое-то время я там не появлялась. Но можно сходить сейчас, возьму немного овощей, немного поторгую и немного осмотрюсь.
— Ты гражданская.
Я улыбнулась.
— Нет, я стажер-охотник за головами, с пропуском на Остров Дьявола в качестве доказательства.