Видящая во снах
Шрифт:
– И что там? Есть какие-то совпадения?
– Есть. Пальчики принадлежат Маслениковой Татьяне Аркадьевне.
– Жене Юрия Никифоровича? – с недоверием произнес Скоблев и посмотрел на прислушивающегося к разговору Морозова.
– Именно, – подтвердила Тимохина.
– Наталья Юрьевна, это точно? Может, ошибка? Насколько мне известно, жена Юрия Никифоровича больна раком и находится дома. Она же практически недееспособна, ей даже сиделка требуется.
– То, что это ее отпечатки, абсолютно точно, – подтвердила
– Спасибо.
Рома сбросил вызов и снова озадаченно посмотрел на молодого коллегу, которому не терпелось услышать подробности.
– Ну что там, Роман Русланович? – поторопил его Леня.
– Отпечатки на платке принадлежат жене Масленикова.
У Морозова от услышанного даже рот приоткрылся. Он так и сидел несколько секунд, буравя коллегу взглядом, а потом помотал головой, сбрасывая наваждение, и переспросил:
– Точно?
– Точнее не бывает.
– Но Роман Русланович, это же бред какой-то! Как вообще на месте убийства появился детский платок?
– Без понятия. Но чувствую, что нам нужно съездить в детский дом снова.
***
Лето уже взяло бразды правления в свои руки, и солнце с каждым днем пекло все сильнее и сильнее. Порой даже в теньке воздух прогревался до тридцати градусов, а ведь только первые числа июня. Рома уже и не помнил, когда было так жарко. Заглушив мотор, он вышел из машины и огляделся. Заметил на стоянке автомобиль Юрия Никифоровича и удовлетворенно кивнул.
Заходя в железные ворота, Скоблев бросил взгляд на третий этаж жилого корпуса, где в прошлый раз видел рыжего мальчишку. Сейчас там никого не было. Видимо, Семен лишь хотел, чтобы его тело нашли, и спустя столько лет это произошло.
Почему-то подумалось о том, много ли вот таких неупокоенных душ в нашем мире. А что если и Марина, как этот мальчишка, бродит неподалеку, только он ее не видит? А она рядом, наблюдает, чем он занимается, что говорит. Тут же вспомнился тот разбитый стакан, который словно жил собственный жизнью, и бутылка. Может, это сделала жена? Просто хотела его уберечь, не дать увязнуть в очередной попойке? Звучало жутко, с какой стороны ни посмотри.
– Ну что, пойдем? – раздался сбоку голос Лени. Роман видел, что его молодому коллеге неприятно идти допрашивать женщину, которая практически при смерти. Скоблев тоже чувствовал себя паршиво, но это их работа, ничего не сделаешь.
– Да.
Юрия Никифоровича они нашли в директорском доме. Как стало позже известно, он пришел на обед.
– Роман Русланович, Леонид Константинович, я могу вам чем-то помочь? – проговорил Маслеников, открыв входную дверь и увидев нежданных гостей на пороге.
– Да, нам нужно поговорить с вашей женой, – ответил столичный следователь и внимательно посмотрел в глаза мужчине.
– Не понял. Что значит «поговорить с моей
– Появились кое-какие обстоятельства, и мы обязаны это сделать.
– Какие еще обстоятельства?! – Юрий Никифорович от злости покраснел, и Рома отлично его понимал. – У моей жены рак! О чем вам с ней говорить?!
Маслеников хотел еще что-то сказать, но из-за его спины донесся хриплый, едва слышный женский голос:
– Дорогой, кто там?
Прикрыв глаза на одно мгновение, мужчина тяжело выдохнул, смерил ненавидящим взглядом визитеров и распахнул шире дверь.
– Входите.
Рома немного помедлил, а потом все-таки переступил порог. Морозов молча последовал за ним.
– Юрочка? – снова раздался женский голос, и его обладательница закашлялась.
Маслеников, не говоря ни слова и не обращая на следователей внимания, прошел в соседнюю комнату.
Скоблев обернулся к молодому коллеге. В ответ Леня показал взглядом, мол, вы хотели поговорить, вот и идите. Рома кивнул и небыстрым шагом прошел следом за Маслениковым.
Стоило войти в комнату, в носу тут же засвербело, так как обоняние атаковали запахи старости, мочи и талька. Но несмотря на это, комната выглядела чистой.
В инвалидном кресле возле большого окна сидела хрупкая женщина, больше похожая на скелет, обтянутый кожей. Ее глаза были настолько огромными, что, казалось они вот-вот выкатятся наружу. Рома не сомневался, что эта женщина была очень даже симпатичной когда-то, но проклятая болезнь убила в ней всю красоту и женственность.
Татьяна Аркадьевна обвела мужчину равнодушным взглядом и посмотрела на мужа, который присел рядом на диван.
– Юра, кто это? – безэмоционально проговорила она.
– Дорогая, это полицейский. Он хочет поговорить с тобой.
– О чем? – спросила женщина, все так же смотря на мужа и делая вид, что кроме него в комнате больше никого нет.
– Татьяна Аркадьевна, – Рома подошел ближе, и жена директора медленно, словно ей было это тяжело делать, перевела на него взгляд. – Меня зовут Роман Русланович, я следователь. Не могли бы вы ответить на несколько моих вопросов?
Женщина чуть заметно кивнула. Рома достал телефон, открыл фотографию с носовым платком, недавно присланную по почте Тимохиной, и показал Татьяне Аркадьевне.
– Вы узнаете эту вещь?
Женщина долго, не меньше минуты, всматривалась в снимок, а потом посмотрела на Романа непонимающим взглядом.
– Узнаете? – повторил Скоблев.
– Что это? – вклинился в разговор Юрий Никифорович. – Носовой платок? Что за глупые вопросы вы задаете моей жене?
Маслеников вскочил и принялся наступать на следователя, но тот даже и шага назад не сделал.
– Этот платок мы вчера нашли на месте преступления, и на нем отпечатки вашей жены, – пояснил он невозмутимо.