Вихрь переправ: 3. С собой проститься придётся
Шрифт:
И Лукерья заговорила. Её речь временами то сбивчивая и скупая, как морзянка, то стрелявшая подробностями с такой фонтанирующей словоохотливостью, что рассказчица едва не захлёбывалась от наплыва эмоций, выплёвывая слова вперемешку со слюной, постепенно выстроила цепочку, из которой проявилась жизнь настоящей Луки.
Подкидыш. Ёмкое до горькой глубины слово. Судьба сотворила из маленькой девочки подкидыша, сделав отправной точкой отсчёта её жизни стены мирностанского детского приюта Кронса на берегу Лихого моря. Там же ей дали имя – Лукерья Баранка. Значимых дат в её жизни числилось не так много, так что следующим знаковым событием стала роковая встреча с незнакомкой
В шестнадцать сбежав из приюта, девушка на год осела в дальнем городке, где работала в местном клубе официанткой днём, а ночью – куртизанкой. К семнадцати годам Лукерья превосходно владела азами манипулирования и обольщения. Оставаться дольше в той дыре, где она не видела для себя перспектив, Лука считала прожиганием времени, и, не придумав ничего лучшего, отправилась скитаться по разным уголкам света. Особенно много путешествовала она, когда в её жизни появился Маргел – это событие стало значительным в её юной, но уже насыщенной жизни.
С Револьдом её свела судьба через два года после подписания договора с прислужником. Астрогор приметил рыжеволосую девицу в одном из отелей Кошивы, вернее хитрое и виртуозное соблазнение метрдотеля девушкой, совершённое на его глазах, привлекло внимание главаря вурдалаков. В тот же день он сам соблазнил Луцию, с целью заполучить её к себе в качестве агента-шпиона. Угодив в группировку Револьда из любопытства, Лука, как и основное большинство, подпала под очарование верховного босса и как результат – влюбилась в него. Два года её фаворитизм считался беспрекословным. Всё пошатнулось, стоило в их стан затесаться белокурой гордячке родом из снежного Мириса со своим неразлучным волком, и тогда власть куртизанки пошатнулась. А уже в скором времени не она, Луя, как ласково звал её влиятельный любовник, а та выскочка, чей взгляд замораживал изнутри, – делила ложе с Астрогором.
Нет, ни она, ни конкурентка, живя средь вурдалаков, к их «среде» не приобщились, то есть кровь пить не стали. Что тому причиной стало? Возможно, сила воли, отсутствие интереса как такового и некая доля отвращения к кровопусканию. Да и Револьд не давил, уважая этакое своеволие и вычурность любовниц среди прочих. Кто ж знает?
Её последнее задание, которым Лука надеялась исправить положение вещей, было из разряда простых и привычных. Теперь-то она понимала, то было заблуждение в корне, она давно утратила любовь мужчины, если та была когда-нибудь. Ей велели быстро внедриться в компанию Матфея, вызвав симпатию или увлечение всеслуха, а затем привести его в ловушку. Но впервые, на рынке, оценив ребят, неглупая отнюдь Луция прикинула, что лучше и эффективнее – «глубже войти в доверие» и дольше дать Матфею пожить в бегах. Это по её расчетам, в конце концов, должно было сломить его дух, и он сам бы добровольно перешёл на сторону вурдалаков. Ко всему прочему, Матфея выручала она не единожды от обиды на Револьда.
Рассказ незадачливой шпионки закончился, больше Лукерье-Луции говорить своим слушателям было нечего. Да и какой смысл? Она в их глазах – предательница, а, как известно: утративший доверие единожды, теряет его навсегда. Сделать ей они ничего не сделают, а вот вышвырнуть за границу своего товарищества – точно выкинут. И она их, ох, как
Но её недавние спутники и приятели не спешили выносить вердикт, они, молча, переваривали вывалившуюся и, как оказалось, не такую уж весёлую жизнь рыжеволосой подруги. В сравнении с этакой эпопеей их тихая жизнь в Горницах выглядела просто раем.
Пока они набирались духу, чтобы хоть что-то сказать – всё-таки не каждый день подле тебя оказывается в прямом смысле героиня навороченного романа, – Лукерья отбросила с себя простыню, служившую ей одеялом, и, поднявшись, едва не упала: слабость никуда не делась, и ноги еле держали хозяйку. Анкита и Мира ближе всех находились к девушке и тут же подхватили ту под руки, не дав грохнуться на пол.
– Где он? Я должна попрощаться с ним и похор…, – проговорила Лука упавшим с дрожью голосом и запнулась, поморщившись, – предать земле моего друга.
– Мы позаботились о твоём прислужнике, – заботливым, полным сострадания голосом произнесла Мира. Женщина говорила с ней, как мать с ребёнком, которого необходимо пожалеть и успокоить. – Мальчики настояли, чтобы тело было предано земле, как велят обычаи вашей земли, хотя у нас принято отдавать почивших духу священного огня.
– Где? – В тёмных влажных глазах девушки вспыхнули пронзительные вишнёвые искорки.
– У Щедрого Дома. Туда он доставил тебя и там же испустил последний вздох. Его могилка отмечена и когда ты окрепнешь, мы обязательно тебя сопроводим…
– Нет! Я пойду сейчас же! – Лукерья Баранка оттолкнула хозяйку дома, высвободившись из мягких, но сильных рук. Одного взгляда оказалось достаточно, и Анкита тут же отступила от гостьи, выпустив её. – Одна.
Сделав по направлению к выходу из девичьей спальни, где она обитала пару дней, несколько шагов, Лука едва не упала, ноги стали ватными и совершенно её не слушались. Кто-то крепко её подхватил под локоть, перекинув себе на плечо её руку. Юна. Маленькая, юркая Ласточка.
– Я же сказала, что пойду одна, – упрямо шипела Лука, но смотреть прямо в монгольские глаза девушки, которую с первого взгляда едва ли не презирала, не смела.
– Одна ты туда не дойдёшь, – охолонила её Юна, и не думая бросать начатое. – Мы вместе туда дойдём. И не спорь.
Сил спорить у Луки не осталось, она смирилась и подчинилась низенькой помощнице, одновременно испытывая стыд и злость за свою беспомощность. Парни по-прежнему молчали. Виктор стоял спиной ко всем, его лицо – застывшая маска с плотно сжатыми губами – было устремлено в квадрат окна, за которым полдень переваливал на вторую половину.
Всё в той же одежде – некогда серебристых брюках и зелёной шёлковой блузе, – сильно мятой, в пятнах грязи, а кое-где и в крови, босиком, Луция Бавервильд вышла из дома добродеи, опираясь на хрупкую фигурку Юны. Во дворике им встретились сыновья Миры – Дилип и Прадип, юноши кивнули в знак приветствия, но девушки прошествовали мимо, словно не заметив их.
Подойдя к Щедрому Дому, шатру, в который переправлялась она с Маргелом не единожды, гордость и выдержка Луки канули в небытие, когда её взгляд наткнулся на крохотный холмик земли, свежая корка которого уже подсохла под палящим солнцем до пыльно-песочного состояния. Поверх лежала причудливая россыпь цветных камней и несколько чёрных перьев, воткнутых по центру. Ошибиться невозможно. Она рухнула подле, как только высвободилась от цепкой поддержки.
Обе руки легли на крохотный песчаный курган – всё, что осталось в память о чёрном какаду. Пальцы рассеяно пробежали, погладили блестящие бока самоцветов и замерли на длинных, иссиня-чёрных перьях. Девушку сотряс мощный спазм в груди.