Вихрь с окраин Империи

Фреза Роберт А.

Дейзелман взмахнул двадцатирандовым банкнотом.

– Компании даже не разрешено пускать в обращение собственную валюту. Теперь наши деньги печатает правительственный Центральный банк.

Когда погасли последние угольки африканерского мятежа, Верещагин осуществил одну весьма любопытную меру. Он велел майору Коломейцеву, майору Хенке и еще паре дюжин его лучших офицеров, не имеющих специальный поручений, разобраться с корпорацией «ЮСС». Покуда Хенке сосредоточился на военных предприятиях Комплекса, Полярник систематически просеял администрацию и служащих, перераспределяя должности

и изгоняя ленивых и бездарных в полном соответствии со своей философией, что пять процентов людей создают девяносто пять процентов проблем. Таким образом Полярник уничтожил последние остатки влияния «ЮСС» на своих служащих. Верещагин завершил этот процесс, отослав на Землю всех японских руководителей и заменив их африканерами.

– Здесь теперь чтят законы, хеэр Мацудаира, – вежливо, но твердо указал Дейзелман, – и «ЮСС» тоже должна им подчиняться. Иначе нас любезно об этом попросят.

Пятница (309)

Поздно вечером Харалд Брейтенбах рассеянно просматривал статью в профессиональном журнале, когда зазвонил телефон.

Он снял трубку.

– Алло.

– Свобода, – произнес голос на другом конце провода.

Брейтенбах затаил дыхание. Взяв себя в руки, он ответил на африкаанс:

– Хорошо. Что я могу для вас сделать?

– Ваша машина припаркована у вашего дома? – на том же языке осведомился голос.

– Да. А что?

– Не задавайте вопросов. Вам незачем это знать. Выйдите и убедитесь, что машина не заперта. Примерно через час сообщите полиции, что ее угнали. Мы оставим машину там, где ее будет легко найти.

– Господи! Почему я? – воскликнул Брейтенбах.

– Каждый должен играть в борьбе против угнетения ту роль, на которую он способен, – отозвался голос. – Ваши однокашники, ставшие нашими товарищами, говорили, что вы сыграете свою роль. Это так?

– В общем, да, – промямлил Брейтенбах. – Но в конце концов, это моя машина!

– Товарищи воспользуются ею и оставят в нужном месте. Новые имперцы не так бдительны, как люди Верещагина.

Почти за одну ночь жители Зейд-Африки стали именовать войска Хории «имперцами», а старый контингент солдат «людьми Верещагина».

– На вас не падет никаких подозрений, – продолжал голос. – Так вы сыграете вашу роль или нет?

– Моя машина будет возле дома незапертой, – пробормотал Брейтенбах, напуганный рассказами о том, как поступает с предателями Сопротивление.

– Свобода! Да здравствует Сопротивление! – воскликнул голос.

– Да здравствует Сопротивление, – тупо повторил Брейтенбах. Положив трубку, он буркнул: – Свобода! Какие только преступления не совершаются во имя тебя? – Выйдя из дома, он отпер свой маленький автомобиль.

Спустя час прямо посреди густонаселенного западного района Претории машина Брейтенбаха медленно подъехала к стоявшим на углу двум маньчжурским солдатам, и сидевший на пассажирском месте стрелок дал по ним автоматную очередь. Один маньчжур погиб, второй был серьезно ранен. Полиция обнаружила брошенную машину за дюжину кварталов от места преступления.

Суббота (309)

Полковник Суми подошел

к дверям особняка правительства в сопровождении отряда «черноногих».

Полисмен у дверей остановил его.

– Прошу прощения, сэр, но вы не можете войти сюда вооруженным. – И никакие последующие угрозы не подействовали на него.

Суми неохотно передал свой пистолет помощнику и оставил у входа большую часть «черноногих».

– Президента Бейерса нет, но спикер Брувер-Санмартин у себя в офисе, и я уверен, что она найдет время принять вас. Это на первом этаже, – сообщил напоследок полисмен на ломаном английском.

Суми поднялся по ступенькам и чуть-чуть задержался наверху.

– Это вы, полковник Суми? – послышался голос Брувер. – Пожалуйста, входите.

Суми вошел в офис в сопровождении двух «черноногих». Он слегка поклонился.

– Вроу Брувер-Санмартин, я хочу немедленно видеть президента Бейерса.

Брувер сидела за металлическим письменным столом в простом темно-синем платье, весьма гармонирующем с ее светлыми коротко стриженными волосами. Единственным украшением, которое она себе позволяла, было стальное обручальное кольцо.

– Хеэр Бейерс в настоящее время отсутствует. Он уехал распекать нерадивых чиновников. Могу я его заменить? Я нахожу десять минут для любого избирателя, который умудрится отыскать мою дверь, так что по крайней мере столько же я могу уделить и вам, – вежливо сказала она, не поднимаясь из-за стола.

– Прошлой ночью стреляли в двух наших солдат. Один из них погиб, – резко заявил Суми.

– Я слышала об этом. Стрелки Африканерского движения сопротивления, – ответила Брувер, не скрывая презрения. – Мои искренние соболезнования товарищам и семьям этих двух солдат.

– Ваша полиция не нашла убийц. Такая ситуация нетерпима и требует срочных мер. Я посоветовал адмиралу Хории взять заложников, дабы удержать жителей города от дальнейших преступлений. Мне нужна ваша помощь в составлении списка имен. – В голосе Суми прозвучала открытая угроза.

– Поставьте первым мое имя, – фыркнула Брувер, глядя ему прямо в глаза.

Сбитый с толку Суми захлопал веками.

– Очевидно, вы не слышали, полковник Суми, что Африканерское движение сопротивления – всего лишь маленькая банда преступных фанатиков, практически не пользующаяся поддержкой населения. Их цель – дестабилизация системы управления, которую я имею честь представлять. Но здесь не Земля, и взятие заложников среди гражданского населения создаст куда большую дестабилизацию, чем все, на что способны террористы. Если вы возьмете заложников, последуют всеобщая забастовка и массовые демонстрации протеста.

– Откуда вы знаете? – резко осведомился Суми и тут же пожалел о вопросе.

– Знаю, потому что сама организую забастовку и возглавлю демонстрации, – спокойно ответила Брувер. – Если ребята из Сопротивления убедятся, что покушения на солдат провоцируют вас на глупые поступки, они будут убивать двух-трех каждую неделю, а я предпочитаю, чтобы ваши люди оставались живыми. Поймите, что только осел мог позволить этим двум беднягам бродить по городу ночью.

Зазвонил телефон, и Брувер взяла трубку.