Вихрь с окраин Империи

Фреза Роберт А.

– В таком состоянии, Рауль, Земля – последнее место, куда бы тебе следовало отправиться.

– Мозг все еще функционирует, а это самое главное. Все, что мне нужно, – это пережить тридцать дней до вылета.

– А Хендрика? Сколько ей будет лет, когда ты вернешься? И сколько будет тебе? Если ты сейчас исчезнешь из ее жизни, она никогда не впустит тебя назад.

– А как же тогда Марта?

Кольдеве сердито нахмурился.

– Это несправедливо, Рауль, и не одно и то же. Хендрика – твоя дочь.

– Я пытался объяснить Хендрике, куда

ушла ее мать, но трехлетнему ребенку это трудно понять. К тому же не забывай, что ее официально удочерили Альберт и Бетье.

– Но если ты останешься, то не обязан быть солдатом. Почему бы тебе не вернуться в университет?

– Ты имеешь в виду, жить нормальной жизнью? – Санмартин усмехнулся и закрыл глаза. – В холодной камере теряешь чувство времени. Пребывание там стирает все грани, хотя и оставляет невидимые следы. – Он сделал паузу. – Кроме того, я понадоблюсь тебе и Антону. Для военных дел нет лучших мозгов, чем у Пауля и Петра, да и у тебя тоже, но наша проблема не военная, а политическая, и тут я незаменим. Конечно, то, что мы пытаемся совершить, чистое безумие, но это как раз по мне.

– Слушай, Рауль, никто не заменит тебе Ханну, но в твоей жизни может появиться и другая женщина. Еще не все кончено. Как насчет той, которая так висла на тебе во время похорон?

– Аннеке Бринк? Мне хотелось ее ударить.

– Ну, не она, так еще кто-нибудь. Что ты скажешь о Даниэле Котце? Она потеряла дружка во время прошлого мятежа и мужа во время этого. Попытайтесь утешить друг друга за чашкой кофе.

– Нет, Ханс.

– Здесь полным-полно прекрасных женщин. Видит Бог, Марта заслуживает кого-нибудь получше меня.

– Ты не понимаешь, Ханс, – с обманчивой мягкостью промолвил Санмартин, – Это было бы нечестно.

– По отношению к кому?

– Ко всем. Еще слишком рано. И так будет всегда. У меня внутри все перегорело. Я не могу притворяться, будто ничего не случилось. Помнишь, я говорил тебе много лет назад, что хотел бы оставить эту планету и начать жить заново? Сейчас я чувствую себя примерно так же. – Его взгляд застыл. – Кроме того, я понимаю, что, если я не поеду с вами, Хендрика, как и другие дети на этой планете, может лишиться шанса вырасти.

Кольдеве сделал последнюю попытку.

– Но если ты уедешь, с кем останется Альберт? Кто будет бороться за чистоту окружающей среды?

– Симон, или Мария, или вообще никто. Во всяком случае не я. – Санмартин тряхнул головой. – Ты не понимаешь, Ханс. Альберт продержится еще несколько лет, но рано или поздно потеряет контроль над законодателями, а Клаассен – над Реформированными националистами. Люди начнут грызться из-за должностей. – Он печально улыбнулся. – Пять лет мы лелеяли мечту, с которой просыпались каждое утро. А теперь мне остается надеяться только на то, что наши преемники не слишком испортят дело. Но я не хочу на это смотреть.

Исаак Ваньяу постучал в дверь.

– Капитан Кольдеве, – сказал он спокойным голосом, но с глубоким сочувствием во взгляде, – думаю, вы

нам понадобитесь, чтобы помочь решить, как устанавливать сауну.

– Хорошо, Исаак, – машинально отозвался Кольдеве.

Вторник (319)

Христос Клаассен, спешно избранный спикером Ассамблеи, созвал специальную сессию, чтобы обсудить план экспедиции на Землю, одобренный Бейерсом в качестве верховного главнокомандующего.

Между собой Бейерс и Клаассен договорились, что экспедиция состоится так или иначе, а если кому-нибудь захочется затеять дебаты, то он должен получить решительный отпор.

На заседание вызвали Верещагина и Санмартина. Депутат от Линдена спросила, почему нельзя просто вести оборонительную войну. Ей тут же задали встречный вопрос, согласна ли она предоставить свой дом и двор в качестве очередного поля битвы. Депутат от Аннаполиса осведомился, почему экспедиция не может ограничиться атакой на военные объекты, на что ему вежливо указали, что это определение не имеет четких границ.

Санмартин обосновал цели экспедиции «теорией мула». Мул отлично отзывается на вежливые уговоры после того, как его один раз как следует огреют палкой.

Он сохранял ледяное спокойствие, пока один из депутатов не произнес длинную речь в форме вопроса, радостно предвкушая перспективу удара по Токио, который заставит «маленьких желтых обезьян заплатить за их грехи».

– Если наша экспедиция не достигнет своей цели, – сердито ответил Санмартин, – то надеюсь, что японцы поджарят вас первым.

Этот обмен любезностями не был включен в официальный протокол.

Среда (319)

Пока Полярник занимался осмотром посадочных площадок, Санмартин взял на себя технические вопросы экспедиции. Но прежде чем он приступил к работе, в комнату заглянула доктор Наташа Солчава.

– Привету Наташа. Я как раз хотел поговорить с тобой о Юрии Малинине.

– Я выжгла три злокачественные опухоли в позвоночнике Юрия и еще две в мозгу, но это чересчур даже для его железного организма. Он умирает.

– Как долго он еще сможет оставаться дееспособным?

– Это зависит от того, как ему удастся справиться с болью. Месяца три, возможно – шесть.

– А если его поместить в холодильную камеру?

– Охлаждение задержит рост опухолей и даже может слегка их уменьшить. – Врач бросила на него резкий взгляд. – Вчера Юрий задавал мне те же вопросы, но не объяснил почему. Что у вас обоих на уме?

– Через двадцать девять дней мы отправляемся на Землю. Я хочу взять с собой Юрия. Путешествие займет девять месяцев, и семь из них я могу продержать Юрия в холодильнике. Мне нужно, чтобы кто-то обслуживал системы вооружения «Аякса», когда мы достигнем Земли. Все, что придется делать Юрию, это стрелять, и если ты сможешь обеспечить ему дееспособное состояние в течение трех часов сражения, то это все, в чем я нуждаюсь.