Вихри Мраморной арки

Уиллис Конни

— Брусья для укрепления относятся к «наружным усовершенствованиям», — ответила она и передала мне бланк, который точь-в-точь походил на заполненный. Я ушел.

На обратном пути меня остановил Нельсон. Я думал, что он снова отчитает меня за позорное состояние форменной одежды, но вместо этого он указал на мою каску и потребовал объяснить, почему та не соответствует инструкциям. «Всем членам отрядов ПВО надлежит носить защитный шлем с красной надписью «ПВО» спереди», — процитировал он.

Я снял каску; часть надписи отшелушилась, оставалась

только красная буква «В».

— С какого поста? — рявкнул Нельсон.

— Сорок восьмой. Челси, — отрапортовал я и подумал, не ждет ли он, что я отдам ему честь.

— Пост миссис Люси, — проговорил он с отвращением. Я ждал, чего он скажет дальше; наверно, поинтересуется, что я вообще делаю в гражданской обороне. Вместо этого он произнес: — Я слышал про полковника Годалминга. Вашему отряду в последнее время везет с поиском людей.

Отвечать «Да, сэр» было нельзя; «Нет, сэр» навело бы его на подозрения.

— Прошлой ночью нашли троих в андерсоновском убежище, — сказал я. — Один из детей догадался по крыше плоскогубцами колотить.

— Я слышал, что их находит ваш новенький, Сеттл. — Теперь Нельсон говорил дружелюбно, почти весело. Как Гитлер в Мюнхене.

— Сеттл? — недоуменно переспросил я. — Убежище нашла миссис Люси.

* * *

Сюрприз, который готовил Квинси, оказался крестом Виктории.

— Орден, — снова и снова повторял Моррис. — Кто бы мог подумать! Мой Квинси — с орденом. Пятнадцать самолетов подбил.

Крест вручали на особой церемонии в штабе командования; присутствовала сама герцогиня Йоркская. Моррис лично приколол орден сыну.

— Я ведь костюм надел, — рассказывал он нам в сотый раз. — Ну, на случай, если Квинси чего натворил, чтобы произвести хорошее впечатление. И правильно сделал! Что бы подумала герцогиня, если бы я выглядел вот как сейчас?

Мы все выглядели неважно: еще бы, два налета, град зажигательных бомб, Ви на посту наблюдателя. Снова пришлось спасать мясную лавку, а помимо нее — булочную и распятие тринадцатого века.

— Говорила же Джеку: пробило крышу алтаря, — возмущалась Ви, когда мы с ней выносили распятие из церкви. — Твой приятель не нашел бы зажигалку, даже если б она свалилась прямо на него.

— Ты сказала ему, что бомба упала на церковь? — переспросил я, разглядывая деревянное изваяние. Нижняя часть — ноги, прибитые к кресту, — обуглилась, словно Христа не распяли, а казнили на костре.

— Ну да. И даже сказала куда: на алтарь. — Она обернулась и оглядела неф. — Вот же бомба, как войдешь, сразу видно…

— А он что? Так и не нашел?

Ви задумчиво посмотрела на крышу.

— Может, конечно, она застряла между стропил и только потом рухнула вниз. Впрочем, какая разница? Все равно мы ее потушили. Пошли на пост. — Она поежилась. — Холодно тут.

Я тоже замерз. С нас обоих текло: мы только справились с пожаром, как в церковь ворвался отряд вспомогательной пожарной службы и залил все ледяной водой.

— Сам ему приколол, — не

унимался Моррис. — А герцогиня Йоркская поцеловала его в обе щеки и назвала гордостью Англии.

Он принес бутылку вина — отпраздновать награду сына; вытащил к столу Ренфрю, завернутого в одеяло; уговорил Твикенхема оставить на время печатную машинку. Питерсби притащил еще стульев, а миссис Люси сходила наверх за хрусталем.

— К сожалению, только восемь, — объявила она, вернувшись с изящными бокалами. Руки миссис Люси покрывала копоть. — Остальное перебили немцы. Кому-то придется пить из зубного стаканчика.

— Спасибо, мне не нужно, — сказал Джек. — Я не пью.

— Как так — не пьешь? — весело откликнулся Моррис. Он снял каску, открыв белую полоску лба на перемазанном сажей лице, — словно специально начернился, собираясь выступать в мюзик-холле. — Тогда хотя бы подними с нами тост за Квинси. Подумать только! Мой мальчик — кавалер ордена!

Миссис Люси ополоснула стаканчик для полоскания зубов и передала его Ви, разливавшей вино. Все взяли по бокалу; Джеку достался зубной стаканчик.

— За моего сына Квинси — лучшего пилота Королевских ВВС! — провозгласил Моррис.

— Пусть посбивает все немецкие самолеты! — громко поддержал Суэйлс. — И закончит, наконец, эту проклятую войну!

— Чтобы по ночам можно было спокойно спать, — добавил Ренфрю, и все засмеялись.

Мы выпили. Джек поднял стаканчик вместе с другими, но как только Ви принялась доливать всем вина, прикрыл его ладонью.

— Представьте только, — продолжал Моррис, — мой сын — и с орденом. У него были трудности в колледже — попал в плохую компанию, неприятности с полицией… Как я волновался о нем, беспокоился, что из него выйдет!.. А пришла война — и он стал героем.

— За героев! — сказал Питерсби.

Мы выпили снова, и Ви влила оставшееся в бутылке вино в бокал Морриса.

— Вот и все. — Она просияла. — А у меня есть бутылка вишневого ликера от Чарли!

Миссис Люси поморщилась.

— Подождите-ка! — Она исчезла в кладовой и вернулась с двумя заросшими паутиной бутылками портвейна, который и налила всем — щедро и немного неловко.

— «Строго запрещается держать на посту алкогольные напитки, — процитировала она. — Штраф: за первое нарушение пять шиллингов, за каждое последующее нарушение — один фунт». — Она положила на стол фунтовую купюру. — Интересно, кем был Нельсон до войны?

— Уродом, — сказала Ви.

Джек по-прежнему закрывал стаканчик ладонью.

— Директором школы, — предположил Суэйлс. — Нет, знаю: налоговым инспектором!

Все засмеялись.

— Я до войны была чудовищем, — заявила миссис Люси. Ви хихикнула. — Служила диаконисой — знаете, из тех кошмарных женщин, что украшают церковь цветами, устраивают благотворительные распродажи и держат в страхе священника. А уж как я служек терроризировала — заставляла их раскладывать книги с гимнами по скамьям прихожан строго по линеечке… Моррис знает, он пел в церковном хоре.