Викинг. Бог возмездия
Шрифт:
– Вы приплыли в Люсефьорд только из-за нас? – спросил Бьорн, который все еще не мог в такое поверить.
Они шли через лес, чтобы спуститься к берегу, хотя братья сказали, что прежде, чем уплыть с Сигурдом, они хотят поговорить со своими друзьями – теми, что сбежали и оставили их сражаться вдвоем.
– Один человек, которого зовут Овег Греттир, говорил мне, что вы неплохо владеете оружием, – сказал Сигурд, – и что вы враги ярла Рандвера.
Бьярни сплюнул.
– Это вонючее дерьмо горностая потребовало с нас вергельд за человека, который не стоил и трех капель с члена великана, – ответил он.
–
– Сбросил со скалы? – уточнил Улаф, и оба брата наградили его угрюмыми взглядами, вспомнив про подлое деяние ярла.
– Он объявил нас вне закона, после чего желающих прикончить нас оказалось больше, чем щетины на спине кабана, – сказал Бьорн и пожал плечами. – Нам ничего не оставалось, как спрятаться.
– Ну, не так уж и надежно вы спрятались, – заметил Улаф. – Насколько я помню, вы не удержались от искушения ограбить нас, пока мы спали прошлой ночью. Однако у вас ничего не получилось. – Он не мог удержаться, и Сигурд бросил на него суровый взгляд.
Однако слова Улафа не вызвали у братьев ни малейшей тревоги.
– Мы вне закона, – заявил Бьярни, словно это все объясняло, а Улаф обвинил собаку в том, что она лает. – Но мы – хорошие бойцы, – добавил он.
– Хм-м-м, надеюсь, что деретесь вы лучше, чем обходите ямы, – сказал Улаф.
Бьярни повернулся и бросил свирепый взгляд на Вальгерду, которая отставала от них на дюжину шагов; казалось, что ее гораздо больше занимают деревья и скалы вокруг, чем разговор мужчин.
«Она прощается с этим местом», – подумал Сигурд.
– У вас будет немало возможностей показать свое мужество и умение владеть клинком, когда мы сразимся с ярдом Рандвером, – сказал Сигурд, вновь направляя разговор в сторону общего врага.
– Поставь нас на расстояние броска копья от этого склизкого червя, и ты увидишь, каких воинов заполучил в свой отряд, – заявил Бьорн.
– Локер потерял руку, пока мы вас разыскивали, – сказал Улаф, который все еще сомневался, что они приобрели больше, чем потеряли.
Локер пришел в себя, но у него не было сил идти самостоятельно, и его тащили Аслак и Флоки Черный; его ноги в сапогах волочились по усыпанной листвой земле, а голова была опущена на грудь.
– Это она сделала его калекой, а не мы, – возразил Бьорн, указывая через плечо на валькирию, чье оружие вызвало бы зависть любого героя; та закинула за щит нестбаггин, куда сложила все свое имущество.
С запада налетел порыв ветра и принес запах дыма – Вальгерда отказывалась покинуть свое жилище до тех пор, пока они не нарубили достаточно хвороста для погребального костра, который полили рыбьим жиром. Вёльву положили на платформу и развели огонь. Сейчас его скрывали деревья, но массивный столб дыма уже уносил пророчицу в загробную жизнь. Пламя ревело, поглощая высохшее тело вёльвы, завернутое в некогда голубой плащ, теперь обуглившийся и почерневший; рядом пылали ее барабан духов, набитая перьями подушка и другие вещи, необходимые, чтобы творить магию. Сигурд сказал, что они могут подождать, пока пламя не уничтожит все, но Вальгерда покачала головой.
– Я готова покинуть это место, – сказала она.
– Разве ты не хочешь развеять пепел вёльвы? – спросил Сигурд.
– С этим легко справится ветер, – ответила она,
Сигурду хотелось спросить о дальнейшей судьбе священного родника. Разве Вальгерда не должна отыскать, а потом защищать новую вёльву? Но он промолчал. Валькирия пригодится ему гораздо больше на борту «Морской свиньи», чем если останется в забытом богами Люсефьорде, чтобы охранять ведьму и родник. К тому же у Сигурда сложилось впечатление, что Вальгерда считает, будто боги предали ее, как предали семью Сигурда, и теперь она ничего не была им должна. Пусть мужчины воруют серебро из источника, если осмелятся, и пусть с ними разбирается Бальдр.
Братья показали им более удобный спуск к пещере, где встала на причал «Морская свинья». После того, как Сигурд познакомил братьев и Вальгерду с остальными, все лишь мимолетно взглянули на Бьярни и Бьорна, и даже на обрубок руки Локера, но не могли отвести глаз от женщины-воительницы. Между тем Бьорн начал кричать, чтобы привлечь внимание тех, кто жил здесь и теперь наблюдал за ними.
Солмунд бормотал что-то о невезении, которое навлечет на них женщина на борту корабля, Хагал возражал ему, утверждая, что женщина просто необходима для хорошей саги, а Свейн нашептывал на ухо Гендилу, что никогда не видел такой красивой – и ужасно опасной – женщины. И тут у входа в пещеру появилась группа людей, вооруженных копьями и луками. Они заметно удивились, когда увидели, что братья не пострадали и даже сохранили оружие.
– Значит, они ваши друзья? – недоуменно спросил у братьев лысый широкоплечий мужчина с бородой, заплетенной в три косы.
– Этот человек – сын ярла Харальда из Скуденесхавна, которого предали конунг Горм и ярл Рандвер, – крикнул в ответ Бьорн.
– Тогда у него больше врагов, чем у нас, – ответил Три Косы.
Бьорн хотел что-то возразить, но Сигурд выступил вперед и поднял руку.
– Да, это правда, но у меня есть корабль, серебро и оружие, – выкрикнул он и указал на братьев. – Они сказали мне, что ты хороший боец и скормил воронам множество врагов. – Сигурд пожал плечами так, чтобы это увидели издалека. – Однако до сих пор я мог оценить лишь быстроту твоих ног.
Трем Косам совсем не понравились оскорбительные слова Сигурда, знавшего, что подобное заявление требует ответа, и надеявшегося, что у человека, который вынужден скрываться, точно беглый раб, еще осталось достаточно гордости, чтобы сохранить желание доказать свою отвагу.
– Ты ярл? – спросил лысый.
– Пока нет, – крикнул в ответ Сигурд.
– Значит, я не должен буду давать тебе клятву верности?
Сигурд слегка улыбнулся.
– Пока нет, – ответил он, и лысый задумчиво почесал бороду.
– Сигурд обещал нам равную долю добычи, которую мы захватим, – крикнул Бьярни, и Три Косы и еще двое мужчин помчались вниз, точно волки, почуявшие мертвое тело.
Три Косы звали Убба. Другой, худой, как железный прут, сказал, что он Агнар Бьярнсон, но все называют его Охотником. Третий, широкоплечий, с мощной грудью объявил, что он Карстен по прозвищу Рикр, и у многих брови полезли вверх. Был ли Карстен, оказавшийся датчанином, столь же могучим, как он сам думал, они узнают в будущем, но Убба заявил, что Карстен – превосходный рулевой и разбирается в мореходстве лучше, чем кит. Естественно, это не понравилось Солмунду.