Виктор Вавич (Книга 1)

Житков Борис Степанович

Санька обратился к Тане:

– Это ведь все комедия, он даже умрет нарочно. И отпеть себя даст. На грош не верю.

Таня глядела в глаза Саньке и слегка улыбалась, и Санька знал, что не его словам.

– Это пошлый шут, - продолжал Санька и ждал, чтоб Таня сказала слово.
– Это человек, который сам не знает, когда он врет и когда...

– Дайте и мне папиросу, - протянула руку Таня. Санька жал пальцем кнопку и впопыхах не мог открыть портсигар.

– Ну, Брун выслушал, - учительно сказала Надя, - несомненное воспаление легких, так что ты заткнись.

–

Так о чем вы говорили?
– обратилась Таня к Филиппу, не глядя закуривая от Санькиной спички.
– Вы что-то очень интересное рассказывали.

– Да, - сказал Филипп и провел рукой по волосам, - так мы, говорят, гайками вам стекла в мастерской поразбиваем и вас, говорят, оттуда, как баранов, повыгоняем. Самый, знаете, темный цех - котельщики.

Филипп обратился к Саньке.

– Им люди говорят - бросьте дурить. Это все в руку провокации. Прямо немыслимо, до чего остолопы. Да нет!
– Филипп встал.
– Нет же, я говорю, если бы то одни провокаторы, а то ведь хлопцы, свои же, ведь он, дурак, на совесть верит, что кругом самые его враги заклятые. Мы - то есть это: механический цех.
– Филипп, наклонясь, ткнул себя в грудь и по очереди оборотился ко всем.

– Но вы пробовали объяснять?
– сказала Таня.
– Ведь вы говорите: не поймут, а почем знать, - а вдруг.

Филипп хитро улыбнулся и вдруг сразу присел на корточки перед Таниными коленями.

– Во, во как пробовали, - он тыкал пальцем себе в лоб над бровью.

– Что это?
– Таня брезгливо сморщилась. Филипп сидел с пальцем у лба. Таня взяла за виски Филиппа обеими руками и повернула его голову к лампе. Наденька, прищурясь, глядела насмешливо из угла. Санька, глядя в пол, старательно доставал из брюк спички.
– Пластырь какой-то...
– сказала Таня и отняла руки.

– Да, - сказал с победой Филипп, - да.. Вот оно какой у них резон: дюймовой заклепкой в лоб.
– Филипп стоял спиной к Наде и сверху глядел на Таню, ждал.

– Ну, - сказала спокойно Таня, - значит, вы неудачный оратор. Дайте мне огня, - и Танечка потянулась папироской к Саньке.

– Как?
– обиженно крикнул Филипп.

– Да так, - говорила Танечка, раскуривая папиросу, - потому что не вы их убедили, а они вас. И, кажется, основательно.
– И Таня усмехнулась.

Санька небрежно глянул на Филиппа и отвалился на спинку кушетки, выдул клуб дыма.

– Довольно этой ерунды, - сказала строго Наденька.
– Не за тем мы здесь. Дело все в том, - и ты, Санька, пожалуйста, слушай и не болтай, дело в том, что сюда приедет кое-кто из товарищей. Положение их нелегальное. Поняли?

Филипп сел на стул. Он слегка потрагивал розовый пластырь на лбу.

– За ними следят, - продолжала Наденька; она обращалась к кушетке, где сидели Таня и брат.

– Ну, так что? Квартиру? Так ты прямо и говори.

– Я прямо и говорю. Нужна только не квартира, а квар-ти-ры!
– И Наденька прижала ладонью стол отцовским жестом.
– Одной из этих квартир будет наша, другую, надеюсь, предоставит Татьяна. Об остальных - знать лишнее. Эти товарищи будут часто менять квартиры. Паспорта

у них есть.

Филипп упер локти в колени и, глядя перед собой, качал головой в такт Наденькиных слов.

– А можно поинтересоваться, - насмешка легкой рябью бежала по Таниным словам, - эти особенные товарищи имеют отношение к тому, что говорил... оратор?
– И Таня послала ручкой в сторону Филиппа. Филипп выпрямился на стуле и, оборотясь, весело улыбался Тане.

– Ну а как же? Для этого...

– Да, имеют, - перебила Филиппа Надя

– Ну ладно, - сказала Таня и ткнула окурок в пепельницу.
– Я иду.

Она поднялась. Поднялся и Санька. Таня пошла к Наде в угол, Филипп следил за ней глазами, поворачивался на стуле Санька быстро вышел и запер за собой двери. Не мог, никак не мог попрощаться, вот так, после всей ерунды, ерунды такой!
– шептал Санька в коридоре. Он слышал из гостиной, как вышла Таня от Нади. Одна, одна вышла.

– Нельзя, нельзя так!
– шептал Санька.

Он сел на стул и сейчас же встал опять. Сел, чтоб отдохнуть. Таня была в прихожей.

Санька вышел из гостиной, он видел, как Таня надевала пальто, не помог, не поддержал, а рывком снял с вешалки свою шинель и быстро напялил, схватил фуражку. У Тани завернулась калоша, Санька рванулся помочь.

– Спасибо, готово, - сказала Таня спокойно, дружелюбно.

– Я с вами пойду!
– сказал Санька. Сказал срыву. Он знал, что красный, что слова вышли лаем, но было уже все равно, - и он, не дыша, глядел на Таню.

– Идемте!
– весело и просто сказала Таня. От этого еще глупей показался Саньке его лай, и он покраснел до слез, а сердце уже легко билось, несло вперед.

– Саня! Саня!
– шепотом звала из столовой Анна Григорьевна.
– Вы идете, зайди в аптеку. Спроси: "для Башкина". Не забудешь? Есть у тебя деньги?

– Непременно!
– Саньке так было радостно, что Анна Григорьевна сказала "вы идете".
– Хорошо, мама, непременно, - говорил Санька и не мог сдержать улыбки, она судорогой рвала губы.

Он шел рядом с Таней по лестнице, и вот та площадка, где он прижимал ризу. Санька чувствовал, как таяло каждое мгновение, мгновение с ней. Надо сказать, надо самое большое сказать, надо все сказать. И Санька давился мыслями и не мог выговорить слова. И все слова казались банальными. "Молчу как болван", - торопился Санька. Он распахнул Тане дверь на улицу. Таня прошла и задела Саньку плечом, - Санька так мало места оставил для прохода.

– Татьяна... Я не знаю, как по отчеству?

– Таня просто, - сказала Танечка. Сказала серьезно и не посмотрев на Саньку.

Как удар колокола услышал это Санька, как сигнал.

– Я вот хочу сказать, Таня, - начал Санька и перевел дух, - я вам все хочу сказать, Таня.

– Говорите все, - опять серьезно сказала Танечка и строю глядела в панель перед собою.

– Вы знаете...
– Санька осекся, он не знал, с чего начинается все, и боялся: вдруг этого всего нет, нет совсем, а только ему кажется.
– Знаете, Таня, это ерунда, что говорит Филипп.