Виктор
Шрифт:
Я снова не стал пинать память, проскользнул внутрь башни и очутился в просторном холле с витражным потолком и дубовым полом.
Тут меня встретил грозный окрик тучной мадам в кацавейке, отороченной мехом:
— Ваше студенческое удостоверение, юноша!
Я вздрогнул всем телом и поспешно подскочил к местной комендантше, которая явно когда–то тренировала Цербера.
Она глянула на мой документ и через губу процедила:
— Проходи.
— Благодарствую, — расплылся я в заискивающей улыбке и посмотрел на лифты с раздвижными
Они в количество двух единиц постоянно ползали то вверх, то вниз, перевозя студентов. А их в башне проживало совсем немало.
Перваков же, независимо от их происхождения, заселили на восьмой этаж. Высоко, да? Но я всё равно решил подняться по ступеням каменной лестницы. Будет тренировка для ног и дыхалки.
Конечно, мне пришлось нелегко, но я покорил лестницу. Чуток отдышался и потопал по коридору, по которому туда–сюда шныряли немногочисленные студенты. Кое–кого из них я уже шапочно знал, так что приветливо улыбался или кивал. Мне отвечали.
Ну а когда я миновал коридор, то юркнул в свою комнатушку. Она напоминала то ли келью, то ли каменный пенал с единственным окном. Кстати, из него открывался потрясающий вид на лес и залив.
Помимо вида в моём «купе» обосновалась казённая мебель: крохотный столик, шкафчик, стул и узкая панцирная кровать. А вот радио, небольшой телик и компактный холодильник я сам привёз, честно выклянчив их у Люпена.
И не успел я залезть в холодильник, чтобы вытащить оттуда прохладное ситро, как вдруг раздался настойчивый дробный стук в дверь. Я уже прекрасно знал, кто так стучит. Вот свела меня с ним судьба–злодейка.
— Заходи, Василий. Для тебя моя дверь всегда открыта, — саркастично проговорил я.
Тотчас на пороге возник крепыш. И он сиял как юбилейная крона. А в его широких лапищах дёргался здоровенный белый крыс с красными глазами и лысым хвостом.
Васька с улыбкой покосился на зверька и пропыхтел:
— Вот, четверть часа назад поймал этого бесёнка в коридоре. Как он от тебя сбежал–то?
— Наверное, клетку сломал, — вяло предположил я и заглянул под кровать. — Да, так и есть. Он несколько прутьев погнул. Давай сюда эту свинью неблагодарную.
— На, — протянул мне крыса парень.
Я брезгливо взял его, торопливо засунул в клетку и выпрямил прутья. Потом надо будет укрепить их.
Васька заметил, что я совсем без теплоты отношусь к животине, и удивлённо спросил:
— И зачем ты взял крысу в качестве обязательного питомца, раз они тебе не нравятся? Мог же вон, как я, выбрать голубя.
— Крыс напоминает мне о доме. Я назвал его Эдуардом.
— И что он умеет? Мой Филипп уже научился не гадить на палубу, то есть на пол, — гордо произнёс крепыш и подбоченился.
— А Эдуард пока бестолочь беспросветная, — признался я, весело усмехнувшись.
Мне не досуг было заниматься с ним. А вот все прочие юные анималисты рьяно взялись за своих новых питомцев. Они дрессировали их и оттачивали на них передачу мыслеобразов.
Тем
— Вик, ты бы приглядывал получше за своим крысом, а то пропадёт же. И тогда тебя накажут.
— Да куда он пропадет?
— Не скажи. В академии даже студенты исчезают, что уж там говорить о мелком зверьке…
— … Чего–чего? — перебил я его, удивленно выгнув брови. — В академии студенты пропадают? Это кто тебе такую ересь сказал?
— Как кто?! — в свою очередь изумился парень, вытаращив простодушные глазёнки. — Якорь мне в глотку! Ты разве не помнишь? Сегодня же профессор Колосов на лекции говорил об этом. Ты не слушал его?!
— Хм, вероятно я уснул. У него голос такой… он как заговорил, так меня сразу в сон потянуло, — сознался я и уселся на стул. — Так чего там Колосов наболтал?
— Профессор сказывал, что иногда студенты бесследно пропадают. Особенно, ежели ночью шатаются где–нибудь, а не спят в своих кроватях, — проговорил парень, понизив голос до вкрадчивого шёпота.
— А–а–а, ерунда, — отмахнулся я и позволил себе широкую усмешку. — Профессор просто пугал студентов, дабы те не шастали ночью по башне или по академии.
— А ты знаешь, что на этом острове раньше было древнее поселение, в котором жили кровопоклонники? — жарко прострекотал крепыш и остро глянул на меня. — Они столько всего после себя могли оставить. Нечисти какой–нибудь. Тех же привидений. А с привидениями шутки плохи. Мигом тебе сердце стиснут — и поминай как звали.
— А тело? Тело же останется. А профессор говорил, что студенты исчезают бесследно, — подначил я раскрасневшегося Ваську.
— А может и не приведения тут орудуют! Это я так, для примера, — пробурчал парень, облизал толстые губы и решил ещё постращать меня: — Да, много чего об академии болтают. Хватает и небылиц. Но есть среди них и правдивые истории. Вот, например, знакомый лудильщик мне сказывал, что у его соседки тут сын учился. Дык перед окончанием первого семестра соседке пришла телеграмма. Мол, так вот и так, утоп ваш сын в заливе, а тело до сих пор не найдено. Но как он мог утопнуть, ежели сызмальства жил у океана и плавал что твоя рыба?
— Аргумент, — максимально серьёзно ответил я, чтобы не распалять крепыша. — Хорошо. Приму к сведению слова профессора Колосова. Доволен?
Тот кивнул и улыбнулся, продемонстрировав отсутствие переднего зуба.
Глава 10. Темнота — друг не только молодежи…
Мой безмятежный сон нарушил какой–то лёгкий стук. Я в полузабытье перевернулся на другой бок и промычал:
— Эдуард, прекращай…
Но чертов крыс снова чем–то застучал, а может и опять принялся гнуть прутья клетки. Поэтому я с тяжёлым вздохом разлепил веки и заглянул под кровать. Эдуард сидел на жопе ровно и лишь презрительно зыркал глазами–бусинками. Хм…