Викториада
Шрифт:
– Ты куда там попал?
– А едрить его знает!
– С чувством произнес стрелок.
– Наверное, в газовый котёл.
Прапорщик прильнул к своей бойнице.
– Ой, как хорошо… Пошли, родимые, даже побежали.
Я прильнул к соседней бойнице. Дырочка была совсем маленькая, так, чтобы смог пролезть только ствол автомата, поэтому что-то разглядеть, толком, было крайне проблематично. Причем, смотреть приходилось под таким жутким углом, что у меня уже через пару минут заболела шея. Но даже этого времени мне хватило, чтобы разглядеть, как с горы кубарем катится настоящая лавина из тел. Кто-то поднимался, но снова сбивался другими желающими поучаствовать на празднике жизни и опять катился вместе со всеми вниз. Когда первые
– Все, поехали, а то еще заблокируют.
– А с пассажиром, что делать?
– В открытом окне торчала мертвая рожа, которая переключилась с закрытого окна Кати на еще открытое - водителя.
– Жми на газ, едрить тебя!
– Передразнил Борисыч пулеметчика.
– Какой на хрен пассажир? Свалится. Сейчас таких пассажиров сотня набежит - умаемся катать.
Второй раз говорить ему не пришлось. Машина взревела мотором и, подпрыгивая на неровностях, помчалась к выезду с территории. Пулемет еще стрелял короткими очередями пытаясь поджечь соседний домик, когда бронетранспортер вылетел на дорогу и со свистом, набирающего обороты двигателя, помчался в горку.
Пассажир свалился уже где-то за КПП. Он мужественно и цепко держался за створку бронезаслонки, но ветка березы, низко висящая над самой дорогой, смела нахала, который пытался на халяву прокатиться на вверенной нам боевой технике.
– Ну, вот… и контролёра вызывать не пришлось.
– Констатировал прапорщик потерю назойливого зомбака.
– Так, теперь смотри перед Шахматово крутой поворот налево… не пропусти, а то потом придется до самого поселка пилить для разворота.
Водитель только хмыкнул. Машина вылетела из растительного тоннеля и лихо, практически не сбавляя скорости, вписалась в поворот. Под колесами затрещали щебенка и валяющиеся сухие ветки. Утрамбованная грунтовка петляла по склону Валуевой горки, упорно взбираясь на ее вершину. Перегораживающий путь грузовик БТР просто подвинул мощным бронированным корпусом, протискиваясь между склоном и лежащим на боку фургоном.
Уже через пять минут бронетранспортер, устало вздохнув пневматикой, замер на автомобильной площадке перед приземистым зданием, в которые уходили толстые канаты подъёмника.
– Усё, прыехали! Поблагодарим пилота нашей авиакомпании дружным хлопаньем в ладошки.
– Высказывание прапорщика, вызвало дружные улыбки. Только в моём случае она была немного вымученной.
– А что кормить не будут?
– Попытался я поддержать начальника, слышанной ранее шуткой.
– Обломитесь. Полет проходил на небольшой высоте и всего десять минут.
От дружного гогота из четырех здоровых откормленных глоток в тесном отсеке боевой машины заложило уши не хуже, чем от крупнокалиберного пулемета.
– Так, хватит скалиться. Минутка юмора подошла к концу.
– Командир мгновенно превратился из искрометного юмориста в сурового воина.
– Отставить хихоньки и хаханьки. Выходим по одному. До сигнала еще около часа. Нам еще вершину зачищать.
Бойцы, как тараканы полезли в открытые люки. Катя вылезла через верхний и так и осталась сидеть на броне, осматриваясь вокруг. Бронетранспортер остановился на небольшой площадке, предназначенной, видимо, для грузового транспорта, обеспечивающего канатную дорогу.
Девушка в своей бейсболке козырьком назад, джинсовке и с арбалетом на коленях, всматривающаяся вдаль, снова напомнила мне того пацана на крыше троллейбусной остановки, которого я впервые увидел. Только пацан был уж больно симпатичный. Эту мысль прервал прапорщик. Он вскарабкался на броню и встал рядом с дочерью. Вид с горы открывался шикарный. Даже лучше, чем с бункера. Гора доминировала над огромной площадью. На север, откуда предположению должен прийти сигнал, были сплошные лесистые холмы, теряющиеся вдали в дымке. А с юга, куда уходил склон курортного
Борисыч, спрыгнув с БТРа, постучал по лобовому стеклу.
– Машину разверни на выезд. Один боец в башню и верти ей, как вентилятором.
– Пулеметчик, тот же, который оттоптал мне ноги, утвердительно кивнул.
– Чтобы ничего не пропустил. Но больше внимания на дорогу. Огонь не открывать! Что-то заметите - доклад. Двое на склон. Там тихо, все на шоу внизу, которое мы им устроили, но мало ли… Огнестрел в крайнем случае… Всем понятно? Пристрелю лично того, кто пальнет без приказа.
– Бойцы кивнули и, молча, достали свои тесаки, демонстративно убрав свои «укороты» за спину.
– Теперь ты… - он скептически осмотрел мою фигуру.
– Остаешься возле машины, готовь аппаратуру, но посматривай на северный склон. Он крутой для толпы, но одиночки могут вскарабкаться. Мы с Катей зачистим вершину и вернемся к тебе. Связь по третьему каналу.
– Он постучал по переговорнику на ремешке разгрузки, и я покосился на такую же черную коробочку на своей груди и сразу же переключил тумблер на цифру три.
– Ну что стоим? Все за дело.
С брони спорхнула тень Кати, мягко и бесшумно приземлившись на бетонное покрытие стоянки, трусцой побежала в сторону станции канатной дороги. За ней уверенной мягкой тигриной походкой пошел ее отец, забирая чуть в сторону северного склона. Два бойца направились в сторону южного склона, по пути «успокоив» одного ползающего зомби с обглоданными ногами. Взревел турбиной, бронетранспортер медленно заерзал по тесной для него стоянке, разворачиваясь на выезд. Загудела сервомотрчиками башня, прокрутившись на триста шестьдесят градусов, обрисовав стволом полный круг, грозно уставилась пулеметом по ходу курса. Один я стоял, как дурак, и не знал, чем себя занять. До сигнала было еще более получаса, и доставать пеленгаторную антенну, а потом таскаться с ней я не хотел. Когда двигатель БТРа заглушили, установилась тишина… просто оглушающая тишина. Мои напарники растворились в этой вязкой тишине, и было полное ощущение, что я стою один на холме. Один на весь мир.
Тишина и только на пределе слышимости какой-то звук… похожий на мантру медитирующих монахов. ОУММММММ… Вначале мне показалось, что так звучит сама тишина. И это вот «ОУМММ» у меня в черепушке, но, повертев головой, я определил, что звук исходит со стороны канатной станции. Там, где скрылись Катя со своим отцом. Она со стороны входа, а он с тыльной стороны. Чем дальше я вслушивался, тем больше меня этот звук напрягал. Было в нём что-то завораживающе-манящее. Я стал себя уговаривать. «Ну, мало ли что там может гудеть. Может двигатель «канатки» работает или какой-нибудь генератор еще «жив». Я почти убедил себя, что имеется вполне реальное объяснение этому звуку и кто-кто, а уж Борисыч - матерый воин точно знает, что там так гудит. Или мне казалось от того, что я все внимание отдавал ему, или действительно звук стал громче. Это ОУМММММММ уже просто разрывало мозг…
Пронзительный женский визг, и следующее, когда я себя осознаю, что со всех ног несусь в сторону канатной станции. Естественно я первым не успел. Катя стояла с расширенными от ужаса и удивления глазами и указывала пальцем на приоткрытую дверь. Рядом стоял ее отец, держа ее за плечи.
– Что там? Мертвяк?
Катя кивнула, а потом отрицательно затрясла головой. В глазах читалось скорее удивление, чем страх. Прапорщик уверенным движением спрятал дочь за своей спиной и крадущейся походкой подошел к двери. Острием лезвия своего тесака приоткрыл створку и заглянул внутрь. Я не смог отказать своему любопытству и засунул нос через его плечо.