Винчестер
Шрифт:
Ты извини, что много болтаю не по делу, просто очень скучаю по тебе. А когда пишу письмо, представляю, что говорю с тобой, будто ты здесь, со мной.
Держись. Где бы я ни была, ты всегда можешь поговорить со мной. А это значит – я рядом».
- Немой, слышь, Немой! – я проснулся от того, что меня сильно встряхнули за футболку. Сквозь слипшиеся ресницы мутнела физиономия Гриши.
- Гриня, дай поспать, а… - я было отвернулся, но тут же вздрогнул от боли в плече.
- Вставай давай! – рявкнул он.
Я выразительно посмотрел на его толстые пальцы на своей футболке.
- Базар есть, - хмуро сказал Гриня, чуть помедлил и ослабил хватку.
Во главе стола посреди камеры восседал Седой. Рядом выстроились в шеренгу обитатели хаты. Все как один смотрели на меня.
- Ты присаживайся,- спокойно сказал Седой, не сводя с меня колючих глаз.
- А то как бы не упасть! – добавил Чита, блеснув железными фиксами.
Решив не спорить, я опустился на табурет. В самый последний момент его выбил ногой Савелий, и я растянулся на полу.
- Не быкуй, Сява.
- А чо он, - ответил Савелий и посмотрел на меня из-под низких надбровных дуг.
- Предъявляй, Гриня, - повернулся Седой к Грише, который присел на табурет напротив. Мы сидели глаза в глаза, как оппоненты на ток-шоу. Зрители притихли.
- Короче.
– веско сказал Гриша и поднял руку с неработающими часами, - Как. Они. Попали. К тебе?
- Не совсем понял, о чем ты, - я пытался говорить ровным голосом, но получалось плохо.
Общественность подозревала меня в крысятничестве. Это значит, что спасать свою задницу предстоит в самом прямом смысле.
- Гришины часы нашли у тебя. Под подушкой, - пояснил Седой, ухмыляясь, - давай, колись. Зачем взял?
- Я не брал его часы, - я огляделся в поисках поддержки, но единственный человек в этой хате, который мог быть за меня, являлся сейчас главным обвинителем.
- Обоснуй.
- Во-первых, мы с Гришей… ну, приятели типа… - я помялся, - а во-вторых, сами прикиньте, зачем мне его неработающие беспонтовые часы?
- Беспонтовые?! – рявкнул Григорий. – Это ты беспонтовый, мудель! Часы эти мне баба из Японии подарила, это котлы ее деда-самурая, семейная тема, а она их мне подарила! Любовь! – после этого слова Григорий зачем-то погрозил кулаком.
– Перед расставанием сказала, приеду через десять лет, если сохранишь, я за тебя замуж выйду, и в Японию уедем. Вот последний год остался, я ей скоро письмо…
- Гриня, - поднял ладонь Седой и посмотрел на меня, - ну что?
- Да зачем они мне? – я развел руками. – Для меня это просто неработающие котлы…
- Они серебряные, с гравировкой, - Седой прищурился, - ты за телефон свой чем расплачивался?
- Ничем, - буркнул я.
- Откуда бабки взял?
- Один человек помог…
- Какой человек?
Отпираться было глупо.
- Девушка моя. Она за меня волнуется.
- Странный ты человек, Немой, - сказал Седой, - альфонс, что ли?
- Кто часы у меня нашел?
Зрители переглянулись. Седой кивнул.
- Я котлы на твоей шконке нашел. Я! – Чита подошел вплотную, дыша вонью. – И чо? Чо ты мне предъявишь, фраер? Ты – никто. Ты здесь никто.
Из под замасленного куска туалетной бумаги на столе выполз большой черный таракан. Я проводил его взглядом.
«Ты – никто».
Это я уже слышал…Я его уже видел… И тараканы… В том городе был зоопарк живых насекомых…коммуналка…девушка… зэк со стажем…и кухонный нож.
Точно! Теперь я вспомнил. Как же… Старый знакомец… Чита.
Неудивительно, что я его сразу не узнал. Такие как он все одинаковы: мелкие, вертлявые, с запавшими глазками и тонкими губами.
– Ну? – рявкнул Седой.
- Он подставил меня. Нарочно. У него мотив есть, - я неотрывно смотрел в маленькие Читины глазки. – Правда…Боря?
Терять было нечего – я оказался в одной камере со смертельным врагом, который сделает все, чтобы я быстрее сдохнул.
- Обоснуй.
Гриша вертел непонимающей головой, переводя взгляд то на меня, то на Читу. Седой нахмурился. Савелий приоткрыл большой рот.
- Короче, - сказал я, - телега была такая…
Глава 4. Зоопарк живых насекомых
На тихих окраинах того городка стояли ветхозаветные бараки для рабочих семей. Их мрачноватые общие квартиры так и назывались по-питерски - коммуналки. В одной из таких снимала комнатушку Аня. Аня была красивой и хрупкой. Мне казалось, что я ее любил.
Еще в городке работало странное заведение - «Зоопарк живых насекомых», куда я повадился ходить после работы. Там, среди стеклянных кубических миров, напичканных пестрыми заморскими жуками и лаковыми скорпионами, я изобрел секретную игру.
Если приблизить лицо к стеклу одного такого ящика близко-близко, свершится Превращение...
Перед потрясенным наблюдателем во весь горизонт распахнется инопланетный ландшафт. Потрясенный наблюдатель увидит, как в причудливых поселениях затаились неведомые создания, живущие по своим, неведомым пришельцу законам. И пахнет в лицо то ли затхлостью, то ли враждебностью, то ли равнодушием...
Ты стоишь на пороге иного мира. Гость, которого не ждали. Иди-отсюда-мальчик-не-мешай...
Меня это забавляло. Но иногда такое «чувство зоопарка» находило, когда я открывал дверь коммуналки, где жила Аня.
Делал шаг в неприветливое полутемное пространство - и тот же самый запах. То ли затхлость, то ли враждебность, то ли равнодушие.
А потом девушка, снимавшая комнатку в этом мирке, целовала меня в щеку, и наваждение исчезало.
Вот и сейчас…
- Привет!
– Аня улыбалась мне на пороге коммуналки. – А я блины жарю!