Винодел
Шрифт:
— Да.
— Да, — отец таинственно улыбался, но молчал.
— Почему ты молчишь?
Грегуар продолжал молчать и смотреть куда-то в пустоту.
— Ты помнишь Роббера?
— Да, это какой-то наш дальний родственник.
— Это мой двоюродный брат. Роббер давно уехал туда.
— Роббер в Чили?
— Да, сынок, уже пять лет.
— Неужели там что-то есть?
— Он и меня зовет все время, — не замечая вопросов Макса, продолжал отец.
—
— Да, сынок.
— Ты слышал, что я тебя спросил?
— Слышал, я думаю, что там что-то есть, если даже владелец «Ко» бросил свой мистический замок ради Чили, значит там что-то есть.
— А что делает Роббер?
— Он помешался на карменере и делает вино, которое назвал «Asinus in tegulis».
— И как это переводится?
— Осел на крыше.
— Чего?
— Макс, все Шанталье немного с приветом, привыкай.
— Ладно, пусть осел, но это что-то значит?
— Да, он хочет удивить весь мир своим карменером.
— Да я не про это, что это значит — «осел на крыше»?
— Это римская поговорка, как объяснил мне Роббер, это значит что-то невиданное, необычное.
— Я боюсь спросить, как выглядит его этикетка.
— И правильно боишься.
— Что так плохо?
— Не знаю, это кому как, но у него на этикетке фиолетовый осел.
— Ты пил это?
— Да, он присылал ящик.
— Что-то осталось?
— Возможно. Ты хочешь дегустировать?
— Да.
— Хорошо, сейчас принесу.
Отец ушел в погреб и вернулся с двумя бутылками чилийского и тарелкой с камамбером и бри.
— Ну что, пробуй.
Макс налил себе немного, вино было абсолютно черным и тяжелым, оплывало по стенкам бокала не спеша. Макс поднес к бокалу нос и всеми легкими втянул ароматы.
— Ну что?
— Что-то необычное.
— Конечно, буйство ароматов и беспредел чувств.
— Отец, тебе это тоже нравится?
— Нет, сынок, нравится — это не то слово, я очарован этим вином, как очаровываются женщиной.
— Значит, ты больше не любишь маму?
— Макси, я тебя не понимаю.
— Папа, ты все понимаешь.
Макс выпил еще полбокала.
— Ну как?
— Мне это нравится, не думал, что карменер может быть таким роскошным.
— Там растут старые настоящие лозы, там виноград «Карменер» — французский. Там растет настоящее французское вино.
— Как это, а что же растет у нас?
— У нас уже не французский виноград.
— Как не французский?
— Вот так, мой друг, французское вино на самом деле не совсем французское.
— Как это,
— Филоксера убила его.
— Что за филоксера?
— Это насекомое, которое уничтожило весь виноград Европы.
— Весь?
— Да, это была катастрофа, сравнимая со Всемирным Потопом, никто не знал, что делать: она съедала корни лозы, и лоза умирала.
— И что?
— Сначала мы перебрались в Италию, там, в Италии, родился твой дед.
— Арсен родился в Италии?
— Да, именно оттуда у него такая горячая любовь к итальянским женщинам.
— А откуда взялась эта гадость?
— Кто-то привез лозы из Калифорнии, а они были заражены филоксерой.
— А почему они не погибли?
— В этом все и дело, американские лозы имели иммунитет против филоксеры, а европейские нет.
— Почему?
— Да никто не знал, почему. Сколько было самоубийств среди виноградарей. Вся Франция и Париж даже не представляли, что здесь был ад.
— И что потом?
— В Бордо долго искали спасения.
— И?
— Начали прививать нашу лозу к американской.
— Это как?
— Очень просто, мы получили иммунитет, теперь вся лоза привитая, это союз американца и француженки.
— Вот это да.
— Да, а настоящая французская чистая лоза теперь в Чили и Аргентине, ведь там теперь живут наши самые древние лозы «Карменер» и «Мальбек». После филоксеры их почти не высаживали, но это старички Бордо, из них «Бодо» выросло. «Каберне» очень молодо по сравнению с ними.
— Значит, там настоящее вино?
— Ну, так говорить нельзя, там ведь и земля другая…
Отец задумался, как будто представлял себе эту землю.
— Сын мой, страсть и любовь больше не живут во Франции. Ты думаешь, почему полки наших магазинов завалены винами Чили и Аргентины? В них страсть, буйство красок и эмоций, а в наших — сдержанность и гармония. Мы даже изгнали карменер и мальбек за их капризность и буйство. И вот они вернулись к нам, рожденные другой землей.
Макс решил, что теперь он точно может поговорить с отцом.
— Ты сказал, что страсть и любовь больше не найти здесь?
— Да.
— Тогда зачем мы живем?
— Я тебя не понимаю.
— А чего здесь непонятного отец? Арсен ненавидел женщин, вы с мамой, как чужие люди, я не понимаю женщин, зачем это все. Я хочу делать вино и быть счастливым, но оказывается, без них я не могу быть счастливым.
— Ну вот, видишь, ты уже знаешь, что нужно для счастья.