Винодел
Шрифт:
Дома он снова бороздил Интернет. Макс нашел еще несколько французских замков с христианской символикой. Самое интересное — винодельческое хозяйство Мишеля Роллана «Добрый пастырь», и тоже в Помероле. Такое ощущение, что все просто сговорились, неужели нельзя находить названия посовременнее, или так вино лучше продается? Для Макса все это было более чем странным. Как и все его поколение, он был далек от религии и не мог понять, почему для людей все эти названия так привлекательны.
Отец
2
— Мама, я еду в Италию.
— Ты что-то раскопал?
— Да, ты была права: «Лакрима Кристи» делают в Кампании, недалеко от Везувия. И раз мы с тобой итальянцы, значит, отец хотел, чтобы я там что-то обнаружил. Насколько я понял, «Подвалы Дьявола» должны быть в Чили, но сейчас это не главное.
— Почему?
— Ну, пока это единственная версия, и потом ты же мне говорила, что он уехал к Робберу в Чили.
— Хочешь, я поеду с тобой? — вдруг спросила мать.
— Куда, в Чили?
— Да нет же, в Италию.
— Хорошо, соберемся сегодня, а поедем завтра.
На следующий день, рано утром Макс и Моника покинули Францию. Ближе к вечеру они уже подъезжали к границе с Италией. Моника давно не была на родине и ждала очень многого от этой поездки. Ей было приятно ехать домой с сыном, да еще и зная, что она нужна Максу. К вечеру они добрались до Неаполя. Погода стояла теплая и солнечная.
— Я пойду спать сынок, а ты иди, погуляй, не сиди в гостинице.
— Нет, мам, я очень устал, и завтра у нас с тобой серьезный день, я приму душ и тоже лягу спать.
— Хорошо, до завтра.
— Спокойной ночи, мама.
— Спокойной ночи, бамбино.
— Ты давно меня так не называла.
— Но мы ведь дома, сынок, здесь даже воздух другой.
— Ладно, пойду погуляю.
Макс забрел в первую попавшуюся локанду, небольшой винный погребок, где подают местное вино. Не успел он заказать вино, как вокруг него собралась компания очень веселых молодых людей, которые оказались французами.
— Макс, а почему вы один?
— Да я не совсем один.
— Сейчас вы совсем один, да еще в другой стране.
— Дело в том что я…
Последнее, что помнил Макс, — это как он с расстояния в полметра пытался поймать в рот струю вина из кувшина. Утром Макс очнулся в гостинице с жуткой головной болью. Это даже была не боль, а металлическая тяжесть в затылке. Любое движение вызывало обострение боли и мгновенную тошноту. Не было сил, чтобы поднять свое тело. Макс даже не мог вспомнить, что он пил. Получасовой горячий
— Как ты спал, сынок?
— Не очень, мама.
— Это неудивительно, тебя привезли в гостиницу в пять утра.
— Привезли?
— Да.
— Кто?
— Что значит, кто? Ты был в невменяемом состоянии. Сынок, зачем ты так напился?
Макс ничего не мог вспомнить, разум дремал, и ему очень хотелось успокоить мать.
— Ма, а ты как?
— А я очень хорошо, мне всегда хорошо дома. Когда мы поедем?
— Наверное, надо было позвонить на винодельню, предупредить о приезде.
— Поедем завтра, ты сегодня навряд ли сядешь за руль.
— Да, мам, ты, как всегда, права.
— До завтра, сынок.
На следующий день, ближе к полудню, Макс и Моника оказались на винодельне «Мастроберардино». Секретарь внимательно выслушала их и попросила подождать около получаса. Через полчаса к ним буквально вылетел жгучий брюнет лет сорока пяти, уже что-то лепетавший очень быстро по-итальянски.
— Я вас приветствую, сеньора.
— Да, спасибо.
— Чем могу быть полезен?
— Вы знаете, сеньор, мы ищем… Луиджи, это ты?
— Господи, Моника, откуда ты здесь?
— Луиджи, неужели это ты, это не сон?
— Нет, Моника, это не сон, боги привели тебя ко мне.
Макс был в шоке. То, что его мать и этот человек друг друга знают, да еще и очень давно, было ясно, но что их может объединять? Его мать и этот мачо. Очень странно, ведь мать всегда любила только отца. Сама мысль, что у матери мог быть кто-то другой, казалась Максу кощунственной.
Вдруг Макс потерял нить разговора. Этот незнакомец начал говорить на странном языке. Моника не говорила ничего, но было видно, что она все понимает. Язык был странным вдвойне. Макс понимал, что это итальянский, но он слышал лишь отдельные слова, бессвязные и бесформенные. Он вроде бы слушал итальянца, но совершенно не понимал, о чем идет речь.
— Так, стоп, мама, что происходит?
— А что, сынок?
— Вы что, говорите на языке животных, я ничего не понимаю.
— Scusi, — виновато проговорил итальянец.
— Мама, о чем вы говорили?
— О тебе.
— Зачем?
— Он спросил о твоем отце.
— И что ты ему сказала?
— Ничего.
— Мама?
— Что ты сын француза.
— И что?
— Ничего.
— Так, мама, что происходит, кто этот человек, и на каком языке вы говорили?
— Простите меня, — Луиджи обратился к Максу, — я из Фриули.
— И что?
— Это другой язык.