Виртуоз (в сокращении)
Шрифт:
Еще несколько шагов. Остановка.
— Мы вместе, Майкл, — ты и я. Как ты там, слышишь? Ты и я. Навсегда.
Падение. Удар, впечатавший меня в стенку сейфа.
И вода, просачивающаяся в щель. Холодная. Она заполняет сейф дюйм за дюймом. Вытесняет остатки воздуха.
Медленно уходят секунды. Вода подбирается к самому лицу.
Мне нечем дышать. Мне холодно, я умираю.
Мне нечем дышать.
Я закрываю глаза и жду.
Я дорисовал последнюю панель. Амелия не отставала, обводя линии так, что рисунки словно горели на
Мы отступили и осмотрели нашу работу. Панели начинались на том месте, где когда-то стоял сейф, покрывали три стены и выходили в коридор. Продолжались в гостиной и заканчивались на стене, противоположной входной двери. Последняя панель была самой большой. Настоящая подводная панорама — мусор на дне реки, тонкие пряди водорослей, отнесенные в сторону течением.
А посередине — большой железный ящик, зарывшийся одним углом в песок. Утонувший. Брошенный.
Вот и все. Это была последняя панель.
— Почему ты остановился на ней? — спросила Амелия. — Ведь тебя вытащили. Тебя спасли.
Я понимал, о чем она говорит. Да, меня вытащили. Сейф оказался дешевым, замок — примитивным. Вот почему люди, поднявшие сейф со дна реки, сумели открыть его. Но для меня он навсегда остался там, на дне. Вместе со мной внутри.
— Ты уже не в сейфе, — напомнила Амелия, вытирая слезы. — Теперь ты свободен. Оставь сейф здесь.
Я посмотрел на нее. Легко сказать.
Она поцеловала меня — посреди комнаты, где начались самые страшные события того дня. Поцеловала и крепко обняла. Мы оба сели на пол и долго сидели рядом. Двое в целом доме.
В Энн-Арбор мы вернулись среди ночи, остановились перед общежитием Амелии и долгое время стояли рядом и молчали. Амелия достала из-под футболки и показала мне цепочку. На ней висело кольцо, которое я подарил ей год назад.
— Оно все еще у меня, — сказала она. — Я не расстаюсь с ним. — И она поцеловала меня.
Мне отчаянно захотелось хоть что-нибудь сказать. Хотелось поговорить с ней.
Она запрокинула голову и засмотрелась на звезды.
— Я не могу просто взять и снова отпустить тебя.
Я вынул из сумки блокнот. И написал для нее два предложения. Два самых важных из всех, какие я когда-либо писал.
«Я найду способ вернуться. Обещаю».
Она взяла у меня листок, прочитала написанное. Сложила листок и сунула в карман. Неизвестно, поверила она мне или нет. И если нет, я не мог ее винить. Но я точно знал: я найду способ вернуться. Или буду пытаться, пока жив.
Глава 16
В то утро, направляясь к дому Амелии, я проехал мимо свежей царапины на бетонном бордюре моста — царапины со следами алой краски. Амелия вернулась домой после вынужденной поездки к родственникам на север. Увидев меня, она бросилась навстречу, поцеловала и призналась, что соскучилась. И я онемел от счастья.
Я помог ей занести вещи в комнату. Еще один взрыв радости я испытал, увидев в мусорном ведре все любовные записки Зика
Абсолютно невинной жертвой я не был. Я знал, что учусь у Призрака его ремеслу вовсе не для того, чтобы открыть магазин замков и сейфов на Мейн-стрит. И понимал, что мои работодатели рано или поздно захотят, чтобы я вскрыл для них настоящий сейф. Но я рассудил, что смогу это пережить. Открою один сейф, а там пусть делают что хотят. Но без меня. Я думал, все будет очень просто.
К концу недели я мог вскрыть все восемь сейфов за один присест — просто переезжал на своем стуле от одного к другому. Это занятие занимало весь день, я заканчивал его с мокрой от пота спиной и гулом в голове. И все-таки заканчивал успешно. На следующий день Призрак менял коды, и я начинал все сначала.
Каждый день я приезжал в Детройт, учился у Призрака, а затем отправлялся ужинать к Амелии. Сидел у нее в комнате, рисовал, катал ее на байке. Привозил обратно. Иногда оказывался с ней в постели. Это случалось все чаще и чаще, так как я вдруг понял, что нам никто не помешает. Ее отец почти не выходил из кабинета и даже не думал заглядывать в комнату дочери. Теперь мне тошно даже вспоминать об этом: в каком же долгу он был передо мной, если предоставил нам столько свободы. Тем более в его собственном доме.
А потом наконец… наступил тот самый день. Была середина августа. Я приехал в «Вестсайдский центр ремонта» и сразу понял: что-то случилось. Призрак велел мне сесть и подкатился на своем стуле поближе. Помолчав, заговорил:
— Вижу, ты ни черта не смыслишь в людях. Поэтому сразу учись доверять своему чутью. Когда тебе позвонят, когда ты с кем-то свяжешься, задай себе один простой вопрос: доверю ли я этому человеку свою жизнь? Потому что тебе и вправду придется ему довериться. И если тебя хоть что-нибудь насторожит — уходи, понял?
Я кивнул.
Сегодня, рассказывая мне все, что я должен был знать, Призрак выглядел особенно усталым. Необычно бледным, измученным и старым. Я невольно задумался: неужели его доконала работа — та самая, о которой он рассказывал мне?
— А теперь смотри, что у меня здесь, — продолжал он, ставя передо мной коробку из-под обуви. — Это очень важно, так что слушай внимательно.
Он открыл коробку и достал один пейджер.
— Знаешь, что это такое? Если кто-нибудь захочет с тобой связаться, он просто наберет известный ему номер, и пейджер подаст тебе сигнал. Номер сохранится здесь. — Он нажал кнопку и показал мне. — Звонить будут скорее всего с надежного, проверенного телефона. Как только увидишь его на экране, позвони.