Вирус зла
Шрифт:
– У них оказывается все было заранее просчитано, - подала пси-голос Влада.
– Они сразу договорились о том, что пустят столько ни в чем не повинных людей под плаху. Похоже, ты спутал им все карты.
– Не все, - ответил Виктор,- только некоторые.
– Тогда что произошло?
– тем временем продолжил расспросы
Леонид Токарев.
– Паракрейсером управлял не я, - буркнул Федор Матвеевич.
– То есть как не ты?
–
Федор Матвеевич покосился на сына, перевел взгляд на Герберта.
– Мой сын, Виктор. Он параморф, и я посчитал, что он лучше справится с этой задачей, тем более, что "Илья Муромец" вполне себе нормально его слушался.
– Это, конечно, все здорово, Федор, - сказал Кох, устало вздыхая, - но Виктор не работает на контрразведку. Кроме того, его неумелые действия могли подставить нас всех, могли выдать паракрейсера, наши единственные козыри, противнику. Ты об этом подумал?
– Я...
– хотел было ответить Федор Матвеевич, но внезапно его опередил Виктор.
– Он не в чем не виноват, уважаемые... коллеги, - последнее слово он произнес не без малой доли сарказма.
– Я долго пытался уговорить его, что методы, которые избраны для победы над пришельцами из зеркального мира, мягко говоря, далеки от человеческих норм и правил. Я пытался приводить доводы, пытался докричаться до человеческого благодушия, доброты и любви ко всему, в том числе и к ближнему своему, но в ответ слышал лишь холодный расчет и речи о тяжести долга. Поэтому мне пришлось применить гипноз, и перехватить управление кораблем.
На скулах Токарева и Коха заиграли желваки. Их взгляд очень не понравился Виктору, но отступать было уже некуда. Он уже не обращал внимание на удивленный пси-образ Влады, на полные непонимания глаза отца. Он шел до конца по выбранному им самим пути. Пути, характеризуемым фразой - все или ничего.
– Вы... отдаете себе отчет в том, что...
– Отдаю. Более того, я бы не рекомендовал вам спорить со мной, поскольку капитанство над таким кораблем как паракерйсер -вещь... эм... переменчивая.
Это был уже явный перебор со стороны Гагарина, но Виктор неслучайно поддался эмоциям. В его голове начали рождаться очертания дальнейших действий, пока еще совсем призрачные, но с каждой секундой становившиеся все четче и четче.
– Что ты имеешь ввиду?
– зашипел Кох.
– Уважаемые, - прерывал словесную перепалку полковник Нефедов, - давайте не будем грызться между собой, а займемся проработкой предстоящих действий. Я понимаю, все мы устали, находимся немного на взводе, но это же не повод выливать тонны грязи и негативных эмоций на тех, кто сражается с вами плечом к плечу?
Однако утихомирить ущемленного в достоинстве Токарева и Коха оказалось делом не простым.
– Именно потому, - произнес Леонид, - что нам вместе скоро опять идти в бой, нужно выяснить все недочеты, согласовать тактику и манеру поведения, чтобы действовать как единый монолит, как один организм, а не заниматься перетягиванием одеяла из одного угла в другой. Я резко...
В этот момент раздался голос инкома "Ильи Муромца":
– На связи центр. Вызов срочный.
Перепалка,
– Сейчас будет разбор полетов,– шепнула ему Влада.
– Кого-то наградят, кого-то ремнем отшлепают.
– Что сделают?– не понял Виктор.
– В древности таким методом детей воспитывали. За провинности шлепали их ремнем.
– Ужас. Ну и времена были когда-то.
Тем временем, в воздухе возникло еще две фигуры. Оба мужчины были высокими, стройными. Один из них носил зачесанные назад пепельные волосы и такого же цвета усы. В нем Виктор тут же определил старшего, хотя знал, что это понятие весьма условно. Гагарин догадывался кто перед ним. Он не испытывал ни страха, ни робости, лишь чистое любопытство и ожидание чего-то потаенного.
– Приветствую вас, - произнес пепельноусый.
– Я смотрю, с поставленной задачей вы справились? Есть какие-либо пожелание, просьбы на будущее?
Кох с Леонидом мельком переглянулись, украдкой посмотрели на Федора.
– Ладно,- произнес второй, - можете отмалчиваться, но я все знаю. Мы с Германом все проанализировали и пришли к выводу, что изначальный план, в который, между прочим, никто из вас не удосужился нас ввести, был никуда не годным.
Виктор краем глаза заметил, как все трое капитанов разом сглотнули подступивший к горлу ком.
– Да, - продолжал коллега Германа, - безусловно, вы должны были стремиться быть как можно незаметнее, но при этом не имели никаких моральных прав обрекать на гибель ни в чем не повинных людей. Я совершенно согласен с нашим новым товарищем, господином параморфом, который утверждал, что понятие меньшего зла не существует в принципе, поскольку невозможно остаться ангелом, спасая миллионы и при этом обрекая на гибель сотню.
Он сделал эффектную паузу, которая тут же заполнилась гробовой тишиной. Три капитана, казалось, даже дышать перестали и едва ли не смотрели в рот члену Совета Старейшин.
– Меж тем, никто из нас, не имеет опыта реальных военных действий, не знает на самом деле, что же такое война. Да, у нас есть обширнейший материал исторических хроник, но каков бы ни был представленный там объем информации, он все равно не заменит людям реальность чувств и ощущений, а, самое главное, - опыта войны. И в этой ситуации, я бы хотел посоветовать Виктору Гагарину быть морально готовым к тому, что когда-нибудь может возникнуть ситуация, которая потребует от него, прежде всего, мобилизации своих психических возможностей, а не умственных. Ты, - он строго взглянул в глаза Виктору, - прекрасно зная закон спасателей, должен будешь научиться жертвовать чем-то, поскольку никому не дано спасти всех, хотя совершенно правильно, что стремиться к этому необходимо.