Вирусапиенс

Гатаулин Сергей

«Видимо, остаток кресала», — подумал Анатолий, кивая в знак благодарности, махнул рукой.

— Спать иди, — складывая руки в лодочку у щеки, и, наклоняя голову, повторил:

— Спать!

Малыш не уходил, тыча в нос каменным осколком, жестами призывая куда-то в глубь пещеры.

— Ладно, пойдём, поглядим, что ты там отыскал, — Анатолий зевая на ходу, последовал за мальчишкой.

Тот быстро пересек пещеру и ткнул пальцем в угол. Пламеня костра едва освещало пещеру, и Анатолий с трудом различил старые угли, а под ними мокрый растрескавшийся камень, напоминающий крупный

бутерброд. Он осторожно потянул за одну из каменных щепок и в руках оказался идеальный наконечник.

— Ну конечно же, как я сразу не догадался? — воскликнул Анатолий. — Перепад температур даже камень ломает. Вот вам и технология: из костра в снег.

Спать расхотелось. Анатолий устроился в углу, раскладывая перед собой плоские заготовки для будущих орудий охоты. Или убийства?

«Что же еще можно соорудить из местных материалов?» — задумался он, вспоминая уроки труда и первую трудовую пятёрку за удачно изготовленный бумеранг.

Подцепив пальцами острый осколок, он, глянув на маленького кроманьонца, заметил внимательный взгляд черных глаз. Черкнув по закопчённой стене камнем и получив яркую светлую полосу на чёрном фоне (видимо стена состояла из известняка), Анатолий улыбнулся. Когда-то в детстве у него неплохо получалось рисовать человеческие лица и смешные мордочки животных. Он посылал работы на выставки, занимал почётные места, но рисование не радовало его — не грело душу.

Вот и сейчас он как бы невзначай, быстрыми росчерками острого камня изобразил лицо маленького дикаря. Нарисовал по памяти и безрадостно посмотрел на получившийся портрет. Мгновенье спустя слегка подправил и повернулся, чтобы сравнить с оригиналом, но не увидел маленького наблюдателя. Того словно ветром сдуло.

Не прошло и минуты, как всё население пещеры собралось вокруг явленного миру художественного произведения — радостно урча, довольно гыкая, недоуменно почесывая лохматые макушки.

— Вынужден признать, что публика отнеслась к творчеству художника неоднозначно, — засмеялся Анатолий.

— Однако поклонники уже есть! — добавил польщенный портретист, протягивая каменный карандаш своему рекламному агенту, созвавшему всё племя на презентацию первой в истории человечества картины.

Малыш, схватив подарок, прижал к груди и как-то незаметно растворился в редеющей толпе.

Через несколько минут пещера засопела, похрапывая и постанывая.

Засыпая, Анатолий отчего-то вспомнил возмущенную соседку, каждое утро проклинающую создателей подъездных шедевров. Дородная женщина ежедневно, шумно дыша, пыталась оттереть разрисованные стены, грозя неизвестному художнику скорой расправой.

Анатолий улыбнулся, с трудом сдерживая отяжелевшие веки.

— Теперь-то я знаю, кто придумал «эти художества» и кому за них «еще в детстве нужно было руки оторвать».

Веки упали. Соседка строго посмотрела на маленького Тольку и, погрозив пальцем, приказала:

— Отбой!

* * *

— Подъём! — Резкий крик, способный поднять на ноги роту солдат, стегнул по ушам, напугал просыпающийся мозг.

— Ты чего? — выдавил профессор, возмущенно хлопая ресницами.

— В лабораторию пора, — оправдался Илья. —

Вы же сами яйцеголовым говорили, что подойдете к десяти!

Профессор протянул руку глазам, непонимающе уставился на пустое запястье.

— Я что? Восемнадцать часов проспал? — удивленно протянул он, поворачиваясь к часам, прикрывающим грязное пятно на стене.

— Восемнадцать с половиной, — поправил поигрывающий мышцами Ванькин.

Медведев невольно засмотрелся телесными метаморфозами разминающегося атлета. Напряженные квадраты, неожиданно сдуваясь, превращали живот в подобие бабушкиной стиральной доски. Длинные расслабленные плети, сбиваясь в кучу, вздымались в самых неожиданных местах большими угловатыми холмами, способными повергнуть в шок неподготовленного зрителя.

— Полчаса на сборы, — выдохнул профессор, выпрыгивая из тёплой постели.

Пробуждающийся от зимней спячки зверь потянулся, голодным взглядом осмотрел комнату и неожиданно выстрелил сжатым кулаком в живот здоровяка. Кулак остановился в нескольких сантиметрах от вспухшей брусчатки пресса.

— Железобетон! — произнёс Илья с гордостью. Атлет не заметил озадаченного взгляда профессора. Ему показалось, что тот просто зафиксировал кулак в нескольких сантиметрах от его тела.

Медведев же не мог понять, что за сила мешает его руке двигаться дальше. Воздух, сгущаясь, закаменел, превратился в непреодолимую преграду, на пути угрожающего «снаряда», который остановился совсем не по воле хозяина, как подумал Ванькин. Он просто уперся в упругую воздушную подушку.

— Я в душ. Выходим через полчаса, — буркнул Медведев, сделав зарубку в памяти и обещая, как только появиться время, вернуться к ней. — Будь готов!

— Да понял я! — буркнул Ванькин, продолжая мучить своё тело.

Ровно через полчаса пожилой «Фольксваген Пассат», отчалив от профессорского подъезда, двинулся в направлении лаборатории. Еще через полчаса «Пассат» притормозил недалеко от «Медвежьей норы», с радостью освобождаясь от человеческого груза. Дальше машина проехать не могла: гололед затянул окрестные дороги стеклянной коркой.

— Может, попробуем зарулить во двор? — предложил Ванькин, балансируя руками, чтобы не растянуться. Кивнул в сторону знакомого здания.

— Нам бы пешком дойти, — захлопывая дверцу потрёпанной иномарки, профессор с трудом удержался на ногах.

Дорога за спиной резко уходила вниз. Верный «Пассат» итак забрался необычайно высоко в гору — слишком высоко для старого драндулета.

— Ну уж нет! — произнёс Медведев, и в этот момент взгляд его уперся в странную, совершенно неуместную для проезжей части парочку, скользящую по соседней полосе.

— Что это?

С ледяной горки медленно катились дети: маленький мальчик в ядовито-желтом пуховике и девочка постарше, замотанная в большой оранжевый платок. Детишки, держась друг за друга, весело смеялись. Радостно взвизгивая на ледовых кочках, они не замечали опасности, следующей по пятам.

Профессор содрогнулся. Старый жигуленок, яростно вращая колесами в безуспешных попытках остановиться, скользил, постепенно нагоняя детей. Еще минута — и металлическое чудище настигнет шумную мелюзгу.