Вирусапиенс
Шрифт:
Размышления профессора прервал громкий голос Ильи.
— Ну и кем бы она была? — поинтересовался тот, тормоша погруженного в себя Медведева.
— Кто была? — не понял профессор.
— Кем была бы бабка, у которой был пистолет? — продолжал допытываться Ванькин.
Профессор затряс головой, не в силах сконцентрироваться.
— Кем — кем! — раздраженно пробормотал он. — Бабкой с пистолетом! Кем ещё?
— Не понял! — удивленно выдохнул Илья.
— Вот и я не понимаю, зачем бабке пистолет? — задумчиво протянул профессор,
Илья смущенно махнул рукой в сторону знакомого здания.
— Ваша берлога, — буркнул он и шумно засопел.
— Не сопи!
На смену громкому сапу пришло робкое, но настойчивое подергивание рукава.
Сжавшись на холодном полу, Анатолий тяжело вздохнул, раздраженно дернул плечом.
— Отстань, Лох!
Рыкнул и тут же пожалел испуганного мальчишку.
Незаконченное слово мгновенно превратилось в кличку для шерстяного человечка.
— Лохмач — Лох! Как тебе? — спросил Анатолий, вскакивая с земляного пола.
— Ты ведь никогда не узнаешь современного смысла этого слова, — прошептал он, клацая зубами и с трудом разгибая спину.
— Не бойся, дядя добрый! Если конечно, у него ничего не болит! Ой-е-е!
— Торри! — произнёс мальчонка, хватая стонущего Анатолия за рукав.
— Лёха! — радостно воскликнул тот, примеряя имя к юному гоминиду.
— Рисовать хочешь?
Прогулки к закопченному «мольберту» уже превратились в каждодневный ритуал, как утренняя зарядка или разминочный танец.
— Ух ты! — выдохнул отец современной живописи, приближаясь к «художественной галерее».
На чёрном каменном холсте рядом со своими рисунками Анатолий обнаружил изображение непонятного существа. Поначалу он принял странное животное за корову. Четыре спички — ноги, поддерживающие неровный овал тела. Круглая рогатая голова.
«Точно корова! Вот только почему у нее на спине два больших горба? Может, они верблюда с коровой скрестили?» — подумал он и рассмеялся.
Лёха сжался, но не убежал. Испуганно посматривая на сотрясающегося Анатолия, скривился и… выпятив и без того выдающуюся челюсть, громко загукал.
Насмеявшись вдоволь, коллеги по цеху, приступили к обсуждению «вечного и нетленного» — а именно искусства.
Найдя на полу холодный уголёк, рядом с древним горбатым животным Анатолий нарисовал свой вариант бурёнки. Раскрывая секреты творчества, он жестами объяснял мальчишке, как рисовать черным на белой известковой стене. Изображая бурёнку, он по старой детской привычке напевал незамысловатые мелодии.
Лёха довольно ухал, наблюдая за творческим процессом и, казалось, понимал.
Закончив выводить контур животного, Анатолий отошёл от стены и, взглянув на свои художества со стороны, недовольно кашлянул.
— Кхмм!
Скривившись, он повернулся к абсолютно счастливому мальцу. Тот махнул рукой и неожиданно подмигнул — точнее, хлопнул обоими глазами.
Анатолий зачерпнул из углубления
Кривоногий жилистый зритель, вытянув короткую шею, приблизился к пасущейся на стене корове. Расширил ноздри и резко втянул воздух. В глазах паренька промелькнула искра удивления и тут же взорвалась брызгами восторга.
— Гымм! — воскликнул дикарчёнок, пытаясь воспроизвести глубокомысленное «кхмм» Анатолия.
Зачарованный взгляд уперся в пластмассовый стерженёк, грязная рука потянулась к фломастеру. Лёха закатывая глаза, едва слышно заскулил.
— Велика сила искусства, — улыбнулся Анатолий, принюхиваясь.
В мире, не загаженном выхлопными газами, любой запах ощущался сильнее, а запах одеколона, которым он залил фломастер, наверняка остановил бы мамонта, встреться последний на его пути.
— Держи, друг! — Анатолий вложил благоухающий стержень в горячую детскую ладошку.
Превратившись в маленького испуганного краба, рука с добычей кинулась за спину сияющего от счастья человечка.
Увлеченный анималист не заметил, как к нему приблизился возбужденный Зур.
Шумно размахивал руками, он пытаясь что-то объяснить. Призывное гуканье вождя, сдобренное громким рычанием, взбудоражило всё племя.
Пещера вздрогнула, зашуршала. Племя забегало, к чему-то подготавливаясь.
Анатолий был единственным, кто не разобрав ни слова из шумной пантомимы, остался на месте. И лишь когда исчезавший на минутку Лёха появился с копьём в руках, он понял истинную причину переполоха.
— Враг у ворот. Труба зовёт! — прошептал он, доставая из-за пояса большой костяной снаряд.
Продукт бессонных ночей — острый бумеранг — удобно лёг в руку.
«Все, с меня хватит. Больше я им ничего не смогу дать. Как только битва закончиться — двину домой», — пообещал Анатолий, всматриваясь в горизонт, где медленно двигались малюсенькие, как фигурки в тире, человечки.
Микроскопические солдатики, приближаясь, превратились в карликовых обезьянок с палками в руках. А затем в гигантских озлобленных неандертальцев, с тяжелыми дубинами на могучих плечах.
— Дикари, — скрипнув зубами, прорычал профессор.
Обходя перевернутые столы, спотыкаясь о поломанные стулья и разбитые мониторы, пробрался к центру бывшего вычислительного зала, и только тут остановился. Взирая на результаты варварского нашествия, воскликнул:
— Ну скажи, Илья, разве я не прав?
Здоровяк съёжился, вздыхая. Виновато пряча взгляд, отвернулся.
— Я поброжу? — спросил он, кивая на дверь каморки, в которой во время захвата прятался Потёмкин.