Вита. Книга 1
Шрифт:
В конце концов, они же не кролики, чтобы прямо здесь… Дальше поцелуев всё равно не зайдет.
Ева всегда считала, что «секс на пляже» – это только звучит красиво, а, по сути, мало приятного и комфортного. Да и, если бы даже она на такое решилась, то уж точно не здесь: Брей в ноябре для этого самого «sex on the beach» – место малопригодное.
Это было очевидно для неё. Но в какой-то момент Ева вдруг усомнилась, что Лёха в этом вопросе с ней солидарен.
Парень уже распалился не на шутку. Навалился сверху, лишая возможности
– Лёш, эй, хватит…
Но Белов её слова проигнорировал, в одно мгновение расстегнул на ней куртку.
– Пусти – мне больно!
Возмущение Евы утонуло в очередном горячем поцелуе. Не обращая внимания на её слабые попытки сопротивляться, он торопливо расстёгивал скользкие пуговицы на блузке. Но они никак не поддавались.
С ума сошёл! Он что действительно собрался здесь…
Грубый рывок, треск ткани, пуговки стрельнули в разные стороны, обнажая возбуждённо вздымавшуюся грудь. Пальцы вцепились в чёрный кружевной лифчик.
Ошарашенная происходящим Ева хотела закричать, но не успела…
В этот самый миг лунно-белый камень на её груди вспыхнул, словно прожектор. Сноп сияющего света ударил в небо, в лицо Белову, и тот, закрываясь руками, отскочил на пару метров, как будто его ошпарили, и выдал какой-то звериный рык.
***
Белый свет и Еву ослепил и ошеломил, но не больше, чем всё произошедшее до этого. Она приподнялась, но вскочить на ноги не успела. Застыла в изумлении, глядя на Алекса.
Парень не сводил с неё злого взгляда, замер напротив, сидя на корточках, руками опершись на влажные камни. Странная, неудобная поза. Потом нервно дёрнул головой, и Еве на миг почудилось, что шея у него слишком длинная и подвижная.
Камень на её груди пульсировал, как сигнальные огни.
Лёха, покосился на него, потом вдруг растянул рот в ухмылке, оскалился жутко, как-то совсем по-звериному.
И Ева завизжала так громко и пронзительно, что её должны были услышать даже в пабе у Шона.
Амулет услужливо освещал пространство вокруг и надвигавшееся на неё существо. А у Виты уже никаких сомнений не осталось в том, что Белов не человек.
Бледное лицо растеклось как жидкое тесто. Из огромной черной щели рта выпирали зубы, острые и тонкие, как гнутые гвозди. Пасть, за хищным частоколом ухмылки, зияла словно чёрная дыра. Провалы глазниц заполнила тьма. Скрюченные пальцы покрылись наростами.
Он подбирался неспешно, переступая по земле всеми четырьмя конечностями, словно огромная, голодная, зубастая жаба. А Ева отползала потихоньку назад, руки истерично шарили по камням, выбирая булыжник покрупнее.
Когда монстр снова метнулся к ней, она заорала ещё громче и швырнула в жуткую морду горсть гальки. Тот лишь тряхнул башкой недовольно, но и этой секунды хватило.
Ева от души ударила
Свирепое рычание вонзилось в спину. Оглядываться сейчас не время. Надо было вскочить и бежать, но дрожащие ноги не слушались.
– Вита! Вита! – отчаянный вопль пронзил мёртвую тишину приморского городка.
– Я здесь! – сквозь слёзы успела крикнуть она.
И в тот же миг в ногу её вцепилась когтистая лапа, потащила вниз, к кромке волн. Ева, извернувшись, лягнулась несколько раз. Тварь зарычала, выпустила добычу. Но лишь затем, чтобы снова броситься на неё через мгновение.
– Ева!
Чернова, на миг запрокинув голову, увидела, как на склоне мелькнула тёмная фигура. Зашуршали камни. С шумом кто-то приземлился рядом, прыгнул вперёд, словно пушечное ядро, врезаясь в жуткого монстра и сбивая его с ног.
Она, наконец, вскочила на ноги, с ужасом глядя, как в паре метров от неё катаются по земле два… Белова.
То есть… одеты они были как братья-близнецы, и комплекция схожа, только вот у одного, вместо симпатичного лица – жуткая зубастая пасть, а пальцы как рыболовные крючки.
– Алекс! – мимо Евы пулей пронесся Шон, даже в сумраке горящий рыжим огнём.
Лёха (настоящий) откатился в сторону, подхватился с земли, отступая назад, закрывая собой Еву.
Тварь нервно трясла башкой, затравленно скользила взглядом по обоим парням, оглядывалась назад – но там море, отступать некуда.
Шон вскинул руку, и пальцы его засияли таким же едким белым светом, как амулет Евы.
Чернова такой фокус уже видела – так умел Эрих.
– Яру! – жёстко выкрикнул ирландец и швырнул сгусток света в Лжебелова.
Оборотня отшвырнуло на несколько метров, но он сдаваться не собирался.
Шон оглянулся, мимолётно скользнул взглядом по голой груди Евы.
Сейчас, в призрачном свете её амулета, он и сам уже не похож был на человека. Кожа как будто подсвечивалась золотом изнутри, заострились уши и черты лица. Меньше всего он походил на прекрасных эльфов из фэнтези-сказок. В его облике проступало что-то хищное, нечеловеческое, гневное и очень опасное.
Шон сделал в воздухе пас рукой, и Ева разглядела когти, венчавшие тонкие пальцы. Воздух зарябил молочно-белым зеркалом портала.
– Go away![1] – велел ирландец.
Тварь уже поднялась в полный рост, готовая атаковать вновь. С ненавистью зашипела, не сводя с рыжего фейри сверкающих гневом глаз.
– Fhealltoir![2] – плюнул гневно перевёртыш.
Белов метнул взгляд на портал, на Еву, на Шона, и Вита ясно поняла, что он не решается сбежать и бросить приятеля одного.
– Уводи её!
Голос Шона прозвенел такой сталью, что Лёха наконец-то рванул с места, вцепился в руку Евы и прыгнул в портал.
***