Витька – «придурок» и другие рассказы
Шрифт:
– Задача военной кафедры сделать из девушек-филологов женщин–переводчиц!
Аудитория в хохот, а он (самое главное) даже не понял, чего такого «сморозил».
Еще студенты загадывали друг другу загадку:
– Ты знаешь, почему майор Ростовцев не ест соленых огурцов?
– Хрен его знает! Может, аллергия?
– Не-ет! Ответ гораздо проще! Голова в банку «не пролазивает»!
Занятия на военной кафедре начались у нас со второго курса и проходили по четвергам. После университета я думал, что четверг на всю жизнь останется для меня «черным днем календаря», так
Пропускать занятия было опасно: за прогулы могли отчислить с кафедры, что автоматически влекло за собой и отчисление из университета! Во всяком случае, так пугали нас офицеры. Но студенты есть студенты: как это можно не пропускать занятия? Прогулы заложены в самой их природе.
На первом курсе мы опаздывали на первую пару, а после первой сессии вообще стали ее пропускать; на втором – пропускали уже две первые пары, на третьем и четвертом соответственно – третью и четвертую, а на пятом вообще не ходили, или посещали только те лекции, которые считали для себя нужными и интересными!
Естественно, на втором курсе нам было весьма трудно втиснуться в жесткие рамки полувоенной дисциплины. Когда количество пропусков доходило до критической точки, мы расплачивались за них своей «кровью»! В те годы городская станция переливания крови устраивала выездные сессии в различные ВУЗы. Возможно, они тоже рассчитывали перевыполнить план по заготовке крови за счет студентов. Получался своеобразный «симбиоз» студентов и медиков! Нам, прогульщикам, удавалось сдать «поллитра» по два, а то и по три раза за сессию, а каждая кроводача «оправдывала» два пропуска занятий! С этими справками, как на «амбразуру», мы бросались на своего куратора, майора Козлова!
После второго прогула Козлов начинал свою нудную тягомотину:
– Курсант Григорьев! Вы почему допустили пропуск занятия в прошлый четверг?
Да, именно так – не пропустили, а «допустили пропуск». Он, по-видимому, хотел подчеркнуть, что это был со стороны студента сознательный акт: мог, ведь «не допустить», но «допустил», т.е. сделал это осознанно.
Провинившийся студент начинал что-то мямлить в свое оправдание. Майор его внимательно выслушивал и после небольшой паузы делал вывод:
– Да-а! Опоздания вошли у вас в систему! Придется вызвать вас на заседание цикла.
Это загадочное слово – «цикл»! Что это такое, я до сих пор не знаю, но, по мнению майора, оно должно было вызвать у студента «апокалипсический ужас».
Матчасть преподавал нам тот самый майор Ростовцев. Про него, кроме загадки, рассказывали переделанный анекдот: «Бредет по пустыне обезьяна. Проголодалась, жажда ее мучает. Вдруг видит впереди
«Бредет по пустыне майор Ростовцев! Проголодался, жажда мучает. Вдруг видит впереди дерево, а на нем висит какой-то сочный фрукт. Ствол у дерева гладкий! Попробовал Ростовцев вначале забраться на дерево – никак, стал прыгать. Хоть ростом он под два метра, ан, не достать. Ухватился за ствол и давай трясти. Трясет, трясет, все напрасно, не падает, проклятый. И тут он слышит голос свыше: «Отойди, подумай!» Ростовцев вначале опешил, решив, что у него галлюцинации от перегрева. Поднял голову, посмотрел на небо и, никого там не увидев, заорал со злости:
– Да хера тут думать, трясти надо!»
В реальности же майор употреблял более грубую лексику и проявлял, как нам вначале казалось, садистские наклонности. Впоследствии, правда, оказалось, что никакой он не садист, а замечательный, в своем роде, дядька.
На первом же экзамене по матчасти он поставил «неуды» большей половине взвода. И все это «безобразие» сопровождалось таким, примерно, диалогом:
– Да, Смирнов, матчасть ты не знаешь! Ты на кого учишься?
– На психолога, товарищ майор!
– А! Психолух! Понятно! Ну, может, в своей там экологии ты что-то и знаешь, только кому это нада? Ты газеты читаешь? Радио слухаешь? Знаешь, какая сложная сейчас международная обстановка? А если, к примеру, прийдется Родину защищать? Заклинит у тебя затвор, а ты и не знаешь, как он устроен! А еще хуже – начнешь по своим стрелять! Ты, Смирнов, в армии-то служил?
– Нет, товарищ майор, не служил!
– Ни нет, а никак нет!
– Никак нет, товарищ майор!
– Что, и отсрочки по здоровью нету?
– Нее.. Никак нет, товарищ майор!
– Да, Смирнов, несерьезный ты человек! Да я бы на твоем месте спал с наставлением по устройству гаубицы! А ты, небось, с девочками спишь? Гы-гы!!! Ну, ничего, у меня знакомый есть в горвоенкомате! Устроим тебя служить где-нибудь поближе к Ленинграду! Два года быстро пролетят! Может, и девочка тебя дождется, не выскочит замуж. Отслужишь, ума наберешься! А после армии восстановишься в университете!
И так, примерно, он «наставлял» всех не служивших. Окончив экзекуцию и довольный собою майор обращался к запуганной и притихшей аудитории:
– Значится так, раздолбаи! Двойки я вам в зачетки ставить не буду. Вам дается последний шанс для пересдачи! Староста, когда у вас там заседание студсовета?
– Двадцатого января, товарищ майор!
– Ну, вот и хорошо! Пересдача будет 18 января, чтобы вы успели свои справки сдать в студсовет и получить стипендию! Чтобы вашим родителям было полегче вас, обормотов, содержать!
Как сейчас, помню эту пересдачу! В аудитории собрались «штрафники» двух взводов и два куратора – майоры Львов и Ростовцев.