Витрины великого эксперимента. Культурная дипломатия Советского Союза и его западные гости, 1921-1941 годы

Дэвид-Фокс Майкл

Хётч сделал Берлин крупнейшим центром русистики своего времени. Британский дипломат и историк Э.Х. Карр (Сагг) благосклонно отзывался о «школе Хётча», а Джордж Ф. Кеннан, к тому моменту лишь недавно принятый на службу в Государственный департамент США, был специально отобран для посещения лекций Хётча с целью «подготовки для работы в России». По этой причине после крушения нацизма в Германии именно профессор Хётч стал символизировать, согласно наиболее изощренной ностальгической версии его биографии, «трагедию немецкого ученого и его науки»^{196}. Однако вместо того, чтобы прочитывать биографию Хётча ретроспективно, сквозь призму позднейших поношений и ухода во внутреннюю эмиграцию при нацистах, мы могли бы задать вопрос: как случилось, что столь уважаемый, националистически настроенный член имперского и веймарского истеблишмента установил настолько близкие связи с большевиками? Ответ на этот вопрос по большей части можно найти, если посмотреть на то, как Хётч соединял научную работу с политикой, и в частности с внешней политикой. Его основной целью было сделать свое Общество главным местом для дискуссий по вопросам современной советской политики и истории. Для доступа к сырому исследовательскому материалу Хётч нуждался

в представителях Страны Советов, и особенно в ВОКСе. Конечный результат его исследований предполагал тесные связи с представителями германского правительства.

В рамках сложившегося после Первой мировой войны политического спектра Хётч сделал ставку на центристски-националистическую и ориентированную на внешнюю политику позицию. Изначально являясь монархистом, он принадлежал к умеренному крылу правой Немецкой национальной народной партии (Deutschnationale Volkspartei — DNVP) и вскоре стал «разумным республиканцем» (Vernunftrepublikaner), пропагандируя «демократию тори», которая позволила бы сохранить на определенном уровне главенствующее положение элиты в эпоху торжествующей демократии. Он был против антисемитизма внутри своей партии, но, будучи до 1930 года экспертом по внешней политике в качестве партийного представителя в рейхстаге, всецело поддерживал пункты партийной программы, осуждавшие Версальский мирный договор и требовавшие укрепления рейха^{197}. В то время как Министерство иностранных дел Германии надеялось, что вкладывание денег в образовательные и культурные инициативы Общества проф. Хётча поможет смягчить международную позицию советского государства в условиях кризиса, сам Хётч мечтал о гораздо большем: об исторически предопределенном геополитическом партнерстве^{198}. Его привлекала динамика развития позднеимперской России, где люди, так же как и он, сделавшие себя сами, могли выдвинуться, что позитивно влияло на его восприятие «воли к жизни» у Советской России^{199}.

Позже Хётч успешно сочетал науку с политикой, что приносило блестящие результаты — до тех пор, пока речь шла о политике Веймарской республики. В этом смысле он был идеальным воплощением возглавляемого им Общества, которое в течение десятилетия между своим возникновением перед Первой мировой войной и обретением статуса руководящего центра восточноевропейских исследований целенаправленно объединяло научные, государственные, дипломатические и экономические интересы. Можно было бы предположить, что тесные связи Общества с германским правительством могли вызывать подозрения и враждебность большевиков, но в действительности именно эти связи и оказались для них наиболее привлекательными. В 1920-х годах Общество проф. Хётча стало самой значительной немецкой организацией, занимавшейся изучением России. В наиболее успешные годы оно объединяло около 300 членов, в основном в Берлине, и не только из академических, но и из иных кругов. Даже найдя такого надежного партнера для организации поездок и публикаций, как ВОКС, Общество продолжало обеспечивать прочную связь между академической средой и политическими кругами обеих стран, что было характерно для его деятельности еще со времени основания в 1913 году^{200}.

Члены Общества представляли целую виртуальную энциклопедию свободных от политической левизны интересов, стоявших за благосклонной к СССР «восточной ориентацией». Главным соратником Хётча и президентом Общества был его ученый секретарь Фридрих Шмидт-Отт, функционер в области высшего образования, ставший в 1917 году министром образования Пруссии. В 1920 году Шмидт-Отт принял на себя руководство Чрезвычайным объединением по проблемам немецкой науки (Notgemeinschaft der deutschen Wissenschaft), которое стало ведущей организацией Германии, отвечавшей за советско-германское научное сотрудничество. Шмидт-Отт, таким образом, мог похвастаться тесными связями с культурными и внешнеполитическими кругами Германии, а также большим опытом работы на административных должностях в научной сфере. Как и Хётч, он считал, что научные и культурные связи с Россией являются «прежде всего политическими» (определение, которое можно было услышать из уст любого «правоверного» большевика) — в том смысле, что культурные инициативы имеют важное политическое значение и служат целям внешней политики Германии. Действительно, Общество проф. Хётча напрямую финансировалось Отделом культуры (Kulturabteilung) Министерства иностранных дел — похожим на ВОКС ведомством, занимавшимся культурной дипломатией^{201}. Будучи научным центром, продвигавшим в жизнь «современные» исследовательские программы, насущно важные для германо-советских отношений, это Общество также активно искало заинтересованных лиц в финансовых, промышленных и торговых кругах. В руководстве организации были представлены ведущие деятели таких компаний, как «Дойче Банк», «Сименс-Верке», AEG, и других фирм, заинтересованных в развитии экспорта или экономических отношений с СССР^{202}.

Наиболее интенсивно отношения между советским государством и Обществом проф. Хётча развивались в 1923–1925 годах, т.е. в период становления ВОКСа, что обеспечило постоянное и повсеместно распространенное сравнение Общества Хётча с объединением левого толка — уже упоминавшимся Обществом друзей новой России, или (позже) друзей СССР. Первый выпуск печатного органа Общества проф. Хётча под названием «Ost-Europa» («Восточная Европа») появился в августе 1925 года. За месяц до этого генеральный секретарь Общества Ганс Йонас — он выучил русский язык, находясь в российском плену во время Первой мировой войны, — официально обратился в ВОКС с просьбой «поддержать» журнал, что подразумевало — предоставить для него статьи советских авторов. «Ost-Europa» стала первым немецким научным журналом, посвященным исключительно «современным» проблемам Советской России и Восточной Европы. Высокий уровень статей, довольно широкий охват материала и постоянный авторский коллектив сделали это издание ценным для Министерства иностранных дел Германии, многие иностранные

посольства в Москве также оформили на него подписку. Плодотворная работа самого Хётча «фиксировала состояние германо-советских отношений, как сейсмограф»^{203}.

Со своей стороны, ВОКС высоко ценил возможность публиковать в заграничных изданиях нелевого толка статьи выдающихся советских авторов — например, народного комиссара просвещения А.В. Луначарского, педагога А.П. Пинкевича, обществоведа М.А. Рейснера — и многих других, более узких специалистов в таких областях, как юриспруденция и статистика^{204}. Каменева согласилась присылать статьи на следующих условиях: «Ost-Europa» не будет печатать русских «белоэмигрантских» авторов, не будет вносить изменения в статьи советских авторов и будет выплачивать последним солидные гонорары. Хётч подтвердил свое намерение порвать отношения с представителями русской эмиграции^{205}.

Несмотря на некоторые трения относительно отдельных публикаций в «Ost-Europa», которые ВОКС счел нелестными или антисоветскими, отношения оказались привлекательными для обеих сторон. Более того, Хётч ревниво охранял свои связи с ВОКСом от любых посягательств. Так, существовал ярко выраженный элемент соперничества и конкуренции между его Обществом и Обществом друзей СССР, поскольку последнее возникло под эгидой того самого советского учреждения, с которым организация Хётча была наиболее тесно связана. Символичен тот факт, что во время своих поездок в Германию Каменева посещала обе организации. В одну из таких поездок в 1928 году, когда Каменева побывала в Кёльне на выставке под названием «Pressa», она убеждала мэра — социал-демократа, будущего канцлера Германии Конрада Аденауэра — создавать местные отделения Общества друзей СССР. По имеющимся сведениям, Общество Хётча предупреждало Аденауэра о «политическом характере» своего конкурента, напрямую финансируемого советским государством, и постаралось убедить мэра открыть в городе именно свое отделение^{206}.

К 1925 году привлекательная возможность оказывать влияние на лиц, определяющих политический курс Германии, настолько вскружила головы персоналу советского посольства в Берлине, что некоторые его сотрудники стали склоняться к переориентации культурных устремлений ВОКСа на Общество проф. Хётча. Существенное значение имел тот факт, что оптимистическая оценка потенциала этого Общества исходила из советского посольства в Берлине, где работал уполномоченный ВОКСа и берлинский дипломат А.А. Штанге, который стал специальным доверенным лицом, определявшим, кто из советских авторов будет печататься в «Ost-Europa». Именно потому, что Общество было консервативным и националистически настроенным, никто, как полагал Штанге, не заподозрит, что советское государство манипулирует им, и в конечном итоге оно послужит хорошим прикрытием для достижения целей большевиков. 24 августа 1925 года Штанге писал Каменевой, что Общество Хётча приобретает «все большее и большее значение для нас». У него широкие возможности, заметные имена и «чисто немецкий характер» (формулировка, которую мог использовать любой немецкий националист), что давало ему преимущества перед Обществом друзей СССР. Поскольку журнал «Ost-Europa» сохранял «национально-политический облик», он считался авторитетным органом в широких кругах образованной публики, куда левая «Новая Россия» («Das neue Russland» — финансируемый ВОКСом орган Общества друзей СССР) «совершенно не способна проникнуть». Напротив, как признавался Штанге, «у очень многих» людей накапливались «сомнения и недоверие относительно информации в “Новой России”» ^{207} . [13] В целом советские работники культуры и дипломаты слишком уверовали в то, что положительный результат их деятельности будет достигнут с помощью простого размещения материалов советского происхождения в зарубежной печати.

13

Лерш, однако, указывает, что «Das neue Russland» содержала немало материалов о советской культурной жизни, и немецкой читающей публике это казалось новым и интересным — см.: Lersch E. Die auswartige Kulturpolitik der Sowjetunion. S. 83.

По мнению Штанге, «прямые связи между правительством и учеными» не мешали Обществу проф. Хётча, а, наоборот, помогали. Берлинский дипломат настаивал на том, что «мы имеем на него [Общество] влияние» и ситуация является «выгодной»:

Конечно, не приходится закрывать глаза на то, что «расположенные» к нам буржуазные деятели и ученые в случае какого-либо серьезного кризиса в отношениях между Германией и СССР вряд ли станут на защиту наших интересов. Но они все равно не выступят открыто, если бы даже мы были с ними связаны и другим способом. Во время конфликта прошлого года многие из членов «Друзей новой России» отходили от Об[щест]ва и даже вышли из него. При нормальных же условиях мы имеем в Гезельшафт [т.е. в Обществе проф. Хётча. — М.Д.-Ф.] весьма мощный аппарат, которым можем пользоваться для пропаганды идеи сближения среди буржуазных кругов Германии^{208}.

Каменева разделяла мнение Штанге о том, что Общество проф. Хётча заслуживало «всесторонней поддержки». Она согласилась предоставлять статьи для его журнала, организовать книгообмен и чтение лекций, заручившись одобрением Литвинова. Важно отметить, что Штанге поддерживал также идею передачи Общества друзей СССР под контроль Коминтерна, в данном случае не из враждебности, а по причине своего всепоглощающего интереса ко всем нелевым силам. Однако Каменева, так много сделавшая, чтобы не допускать вмешательства Коминтерна в дела ВОКСа, была непреклонна в вопросе сохранения контроля над Обществом друзей и настаивала на одновременном привлечении германских левых и националистов. Как мне кажется, именно ее резкие возражения Штанге по этим вопросам привели его к мысли отказаться от должности уполномоченного ВОКСа в Германии, что он и сделал в сентябре 1925 года^{209}.