Витрины великого эксперимента. Культурная дипломатия Советского Союза и его западные гости, 1921-1941 годы
Шрифт:
Парижские распри
В Париже в начале и середине 1920-х годов дипломатическая и политическая ситуация была менее благоприятна для СССР, чем в Берлине или даже Лондоне, и было меньше организационных форпостов, чем в этих двух столицах. Советская культурная дипломатия сталкивалась во Франции с более сложным отношением к себе со стороны прессы и представителей интеллектуальной среды, чем, например, в Германии или Чехословакии. Однако позднее появление стабильного общества дружбы во Франции — это отражение и той непоследовательности, к которой приводил поиск ВОКСом разнообразия «буржуазных» партнеров, начиная от влиятельных нелевых до пламенных сторонников большевизма, усугублявшейся к тому же внутренними распрями в среде французских интеллектуалов и советскими организационными провалами.
И во Франции, и, к примеру, в США общий политический климат для работы советских организаций был сложным: непризнание СССР до 1933 года в случае с США, особенно сложный характер отношений (в сравнении с другими «великими державами») даже после признания в 1924 году в случае с Францией и враждебная кампания под лозунгом «красной угрозы» в прессе обеих стран{268}. Предпринималось не менее трех попыток создать общество дружбы во Франции, в ходе которых были организованы: недолговечная ассоциация «Новые франко-русские отношения» (Nouvelles amitiesfranco-russes, 1924), научный комитет, ответственный за сближение и первоначально связанный с советской Академией наук
В конце 1927 года референт ВОКСа по Франции Цецилия Рабинович сообщала, что сочувствующие из числа левых были бы более надежными партнерами, чем «слишком известные представители интеллигенции». Один историк приводит это замечание и факт организационных неудач во Франции в качестве доказательства того, что советская сторона требовала от своих агентов искать партнеров покладистых, идеологически выдержанных. Здесь верно то, что воксовский — часто неадекватный — рецепт косвенного влияния на общества дружбы основывался главным образом на близких контактах с дружественным руководством и тайных связях со специально отобранными уполномоченными. Также верно и то, что количество коммунистов среди активистов французского общества «Новая Россия» увеличилось в 1930-е годы по сравнению с 1920-ми. Характерно, что, хотя число членов указанных обществ временами превышало 1000 человек, самое большее 50 из них можно было считать «активными», и референты ВОКСа симптоматично указывали на наличие «декоративного» элемента организационной структуры этих объединений {270} . На самом деле во Франции, как, впрочем, и везде, продолжался поиск влиятельных лиц разных политических взглядов, к мнению которых прислушивались, а не просто рядовых членов или послушных «винтиков». Кроме того, предыдущие провалы во Франции, такие как прекращение деятельности не имевшей успеха ассоциации в 1924 году, были вызваны не разочарованием советской стороны в неподатливых партнерах, поскольку именно среди них были, по мнению одного из представителей ВОКСа, «виднейшие французские] политики и ученые». Основной проблемой во Франции были постоянные раздоры между разными группами французских ученых, публицистов и интеллектуалов. Каменева возмущалась лаконичностью своего уполномоченного в Париже, который, будучи в должности главного советника посольства по правовым вопросам, признавался: «Я никак не могу узнать», почему общество дружбы распалось {271} . [22]
22
Конечно, влиятельность и идеологическая лояльность не столь уж редко сочетались, о чем свидетельствует пример известного физика и «попутчика» Поля Ланжевена.
В конечном итоге советские эмиссары во Франции, как и везде, находили чрезвычайно сложным иметь дело с разнообразием «буржуазных» интеллектуалов как таковым. Обширная сеть, заброшенная советской культурной дипломатией, гарантировала с самого начала, что советские эмиссары всегда будут искать то, чего у них нет. В 1931 году, размышляя о росте интереса ко всему советскому во времена Великой депрессии, референты НКИД и ВОКСа по Франции снова мечтали о привлечении еще большего количества самых выдающихся французских ученых, часть из которых не воспринимали общество «Новая Россия», считая его слишком пропагандистским{272}. Однако в том же году симпатизанты из числа членов «Новой России» были пренебрежительно оценены как недостаточно сочувствующие, они «не отличаются большой храбростью в политических вопросах, особенно там, где речь идет о политической акции, направленной против общепризнанных взглядов или правительственной политики». Советский дипломат осмелился высказать свое мнение о том, что, принимая во внимание «французскую психологию» и французский «индивидуализм», трудно представить одну большую общественную организацию, успешно объединяющую в своих рядах «промышленника, финансиста, журналиста, ученого, мелкобуржуазного интеллигента и пацифиста»{273}. Заметное «полевение» во Франции в период 1920–1930-х годов стало отражением возможностей, созданных политической поляризацией в последние десять лет существования Третьей Республики, что рассматривалось в качестве долгожданного решения давних советских организационных дилемм, особенно очевидных во Франции.
Американский «идеалистический либерализм»
В Соединенных Штатах общество дружбы начало действовать не в 1923–1924 годах, как большинство аналогичных объединений в Европе, а только в 1927-м. Как и во Франции, такое запаздывание отражало организационные трудности, неблагоприятный климат в политических кругах и в прессе, а также проблемы, связанные с непризнанием СССР. Англо-американский сектор ВОКСа сосредоточился главным образом на Великобритании, и планы Каменевой совершить американское турне в 1927 году были разрушены, когда Госдеп отказал ей в визе, как и многим другим советским политическим деятелям{274}. Сначала ответственный секретарь Каменевой, будущий глава книгообмена ВОКСа Роман Веллер (работавший с ней в период борьбы с голодом, по возвращении из эмиграции в США, куда он попал после революции) был послан в ознакомительную поездку в Вашингтон и Нью-Йорк, продолжавшуюся с 29 декабря 1924-го по 28 января 1925 года. Он обнаружил абсолютное отсутствие координации в действиях бесчисленных представительств различных советских организаций в США, включая такие, как комиссариаты здравоохранения и земледелия, торговую корпорацию «Амторг», основанную в Нью-Йорке в 1924 году, Государственное издательство (Госиздат), не говоря уже о странном положении Бориса Сквирского, руководившего советским информационным бюро в Вашингтоне, которое начало работать в сентябре 1923 года. Вскоре Сквирский сделался как бы неофициальным послом в США и главной фигурой в борьбе СССР за признание Соединенными Штатами, поэтому, даже став уполномоченным ВОКСа, он был чрезвычайно занят другими делами.
Во время своей поездки в США Веллер в качестве представителя Каменевой посещал конференции политологов и Американской ассоциации развития науки (American Association for the Advancement of Science), завтракал с издателями журнала левой ориентации «The Nation», а также уделил немало времени работе над брошюрой об американском фольклоре. Кроме того, он вел переговоры об обществе дружбы, будучи в Нью-Йорке и Вашингтоне. В своих глубоких заметках Веллер отмечал, что «представление об СССР у громадного количества американцев даже нельзя назвать ложным; оно просто отсутствует». Он также рассуждал об отличительной особенности американского «идеалистического либерализма», который искал в советском эксперименте то, что не было реализовано на тот момент в Соединенных Штатах; в то же время, пояснял он, для США было характерно принятие решений на частном, а не на государственном уровне, что заставляло
То, что в 1926 году Американо-русский институт культурных связей (American Russian Institute for Cultural Relations; далее — Общество дружбы) был наконец создан и в апреле 1927 года его правление собралось на свое первое заседание, произошло по инициативе «местной интеллигенции» — нью-йоркской группы, в которую входили Люси Бренэм и Грэм Тейлор. По мнению референта ВОКСа, ситуация отличалась от английской — в Лондоне эмиссары советской колонии взяли на себя инициативу по учреждению Британского общества культурных связей. В отчетах ВОКСа конца 1920-х — начала 1930-х годов (частично в соответствии с кампанией «пролетаризации», радикализировавшейся в ходе потрясений «великого перелома» и направленной на предоставление преимуществ «трудящейся» и «демократической» интеллигенции за рубежом) выражалось неудовольствие выделением внутри интеллигенции «элитарных слоев» и состоятельных лиц, предрасположенных к левой идеологии. Как и в Лондоне, группа в Нью-Йорке имела закрытый характер и включала слишком много «уважаемых джентльменов»{277}. Оценка ВОКСа была на самом деле точна. Американское Общество дружбы вело себя крайне сдержанно, всячески избегая конфликтов. Штаб-квартира Общества располагалась на Ист 55-й Стрит в Нью-Йорке (музыкальный, художественный и книжный комитеты были сформированы к 1928 году, за чем последовало открытие не столь активных филиалов Общества в Чикаго, Филадельфии и Сан-Франциско). По словам одного историка, в новую организацию входили «богатые и, как правило, уважаемые» люди, вовлеченные в «респектабельное дело либерального и социального преобразования Америки»{278}.
В американском Обществе был заметен перевес либералов, широко известных ученых и социальных реформаторов, преобладавших над небольшим количеством социалистов. В 1928 году председателем Общества был Уильям Аллан Нейлсон — профессор английской филологии и ректор Колледжа Смита с 1917-го по 1939 год. В числе заместителей председателя значились: философ и педагог Джон Дьюи — визит в СССР в 1927 году совпал у него с пиком увлечения советским экспериментом, в котором, в свою очередь, нашли широкое применение педагогические теории Дьюи, чем тот был весьма впечатлен; Стивен П. Дагген — специалист по вопросам международной политики и основатель Института международного образования; Лиллиан Д. Уолд — социальный реформатор и первопроходец в деле социального здравоохранения, активистка в борьбе за мир и избирательные права женщин, основательница благотворительного учреждения на Генри-стрит в Ист-Сайде (Нью-Йорк); радикально настроенный журналист Флойд Делл, бывший некогда редактором социалистического журнала «The Masses» {279} . В 1930 году Джордж С. Каунтс — находившийся под влиянием Дьюи прогрессивный педагог, во главу угла он ставил личность ребенка — вернулся из семимесячного автомобильного путешествия по СССР, в ходе которого ему довелось проехать более 6 тыс. километров, и занял пост секретаря Общества. Каунтс поддерживал связь с ВОКСом, посылая газетные вырезки и отчеты о своих спорах с консервативной прессой и призывах покончить с международной изоляцией СССР {280} . [23] Во время поездки в США в 1924 году Веллер обсуждал дела Общества дружбы с антропологом из Колумбийского университета Францем Боасом, чьи труды сыграли важную роль в том, что культурные различия стали объясняться не расовыми, а историческими факторами. В конце концов консультативный совет включил в члены Общества не только Боаса, но и ряд других знаменитостей — таких, как экономист и защитник плановой экономики Стюарт Чейз, историк из Стэнфордского университета и бывший участник организации по борьбе с голодом Фрэнк Голдер, а также знаменитый социальный реформатор и активистка пацифистского движения Джейн Аддамс [24] .
23
Каунтс был одним из тех, кто сочетал восхищение советскими социальными моделями и культурные предубеждения. В качестве главного американского эксперта в области советской системы образования он «приложил много усилий для того, чтобы найти применение урокам той “социальной лаборатории”, которую он наблюдал в России». В то же время он характеризовал крестьян эпохи коллективизации как «диких и инстинктивных, а не цивилизованных и рациональных». Engerman D.C. Modernization from the Other Shore: American Intellectuals and the Romance of Russian Development. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 2003. P. 176,178.
24
Теоретические воззрения Боаса отличались от парадигм национального характера, признанных большинством американских экспертов по России до Второй мировой войны; подробнее о Боасе см.: Engerman D.C. Modernization from the Other Shore. P. 274.
В случае с американским Обществом дружбы, характерной чертой которого было наличие среди его членов знаменитых либералов, осуществилось именно такое объединение, о котором в ВОКСе всегда мечтали: появилось собрание влиятельных и известных людей, которые вопреки своему отношению к коммунистической идее симпатизировали советскому эксперименту. Однако и на этот раз — как до, так и после признания СССР Соединенными Штатами в 1933 году — советские представители были органически не готовы к одобрению со стороны своих американских друзей. Сквирский говорил Каменевой в 1927 году, что американские либералы разобщены, осмотрительны и довольно умеренны. Позднее представитель ВОКСа в советском посольстве в Вашингтоне Уманский пренебрежительно отзывался о тех группах «друзей», которых Советский Союз интересовал лишь из «философско-политических» соображений. В характеристике, пропитанной презрением, он обвинял их в том, что с помощью Общества дружбы они стремятся произвести «очистку своей капиталистической собственности и искупление своих буржуазных грехов», что они поразительно пассивны в практической работе и — того хуже — неисправимо «либерально» относятся к троцкистам и вообще сочувствуют Троцкому{281}.
Это позволяет предположить, что референты ВОКСа могли более жестко и пессимистично оценивать зарубежных «друзей», а также организационные и политические неудачи, с которыми советская культурная дипломатия сталкивалась в Европе и США. Осуждающий тон референтов должен был защищать их с идеологической точки зрения и, конечно же, оправдывать более чем скромные достижения их собственной работы. Однако возникало поразительное различие в оценке ситуации: когда чиновники ВОКСа отчитывались перед партийно-государственным руководством (и перед интеллигентной аудиторией внутри страны) о своей работе за рубежом, прежние критики принимались расхваливать силу, глубину и надежность своих международных связей. Подобно количеству тонн чугуна в пятилетнем плане, число обществ и филиалов всегда представлялось как неуклонно растущее; с гордостью упоминались имена знаменитостей, даже если они не были активными членами этих обществ. В изображении своих обширных связей ВОКС занимался показухой не только за рубежом, но и внутри страны.