Витязь в кошачьей шкуре
Шрифт:
— В добрый путь.
И долго махал забинтованной рукой, глотая слезы, хотя и велел им обоим не оглядываться. Волк позволил Василию усесться верхом, и до Калинова моста домчал с ветерком. Принюхался, отыскал под кустом сапоги. Сафьяновые. Две пары. С горем пополам и с помощью баюна обулся.
Вцепившись в шкуру серого когтями и распушив хвост, Василий въехал в Навь. Оставалось всего ничего — найти Лушу. И спасти.
Глава 17
Кощеев замок возвышался грудой
Волк с баюном уставились на нее. Она вздребеднула густыми ресницами, двумя бирюзовыми озерами просияли огромные глаза.
— Лягушка!
Баюн стукнул волка лапой. Но красавица уже услышала. Широко улыбнулась, приклоняя голову к плечу:
— Между прочим, царевна. Василиса, — и, переложив палку, протянула для пожатия крепкую ладонь.
— Ты нас понимаешь? — уронил челюсть Василий. Даже сперва забыл, что заветное слово надо вручить. И отзыв проверить заодно. Но чуть погодя все сделал правильно. Тезка отозвалась без запинки:
— Входящие проверь!
И громко рассмеялась:
— А почему нет? Я сама наполовину зверь. Есть хотите?
Волк умильно застучал по земле хвостом-поленом.
— Нельзя в Нави есть! — строгим шепотом одернул его баюн.
— Смотря что и сколько, — расхохоталась лягушка (и, на минутку, лучший шпион Севериныча), вдругорядь показывая мелкие белые зубки. — И где. Не бойтесь, идите за мной. Да не оглядывайтесь так. Нет дома Кощея. Он Лушу дальше повез, чтобы лучше спрятать.
— А ты откуда знаешь? — спросил Василий непримиримо.
Василиса пожала плечами:
— Так я ж Премудрая!
— А почему больше в витрине не сидишь?
Она рассмеялась:
— О! Это история длинная. Я вам другим разом ее расскажу. А сейчас времени терять некогда.
И распахнула полукруглую дверцу на кухню.
В кухне дым стоял коромыслом. Все шкворчало, парилось и пахло так, что у Василия живот подвело. Но он решил держаться. И волку наказал.
А еще показалось баюну, что у плит и духовок управляются прозрачные пеньки с ручками-веточками и огромными глазами. Он даже головой потряс.
— Не кажется — не кажется, — засмеялась Василиса. — Мамки-няньки мои, кикиморы домовые.
Отодвинула доску с присыпанным мукой комом теста на каравай и раскрыла на столе большую книгу с красивыми буквицами заглавий.
— Кулинарная?
— Можно и так сказать, — свет Витальевна захихикала. — Ты не представляешь, сколько полезного можно узнать, прикидываясь дурой.
И кивнула головой на изукрашенный лентами и цветными нитками веник, поставленный у порога прутьями вверх. Василий попытался припомнить, где читал о таком, но уж слишком волновался за пропавшую Лушу, чтобы думать
— Та-ак… — Василиса расстелила посреди кухни большой плат. — Чтобы пройти Навь и Лушу твой найти, нам нужны подарки тех, кому вы помогли.
Василий задумчиво поскреб лапой плитки пола:
— Мы расследовали…
— А не помогали? — сушила зубки Василиса. Издевается она, что ли?
— Ну, сапоги… — волк охотно продемонстрировал сафьяновую обувь. — От обокраденного Дормидонта.
— Вот, — сделала такой жест красавица, словно поправляла на переносице очки. И взмахнула рукавами. Поднялась мучная пыль. Баюн с волком зачихали.
А на плат упали из воздуха позолоченная ежиная иголка, топор-самосек и пара молодильных вишен.
— А говорили… — Василиса закусила кончик вороной с прозеленью косы, чтобы вовсе уж не смеяться. — Угощайтесь пирогами. Остальное я сама принесу. От меня.
— А мы тебе разве… — осторожно начал Василий.
— Еще как спасли! От бахвальства и самоуверенности.
И звонко шлепая туфельками по полу, унеслась.
Василий заметил, что ведет она себя совсем не так, как тогда, у Смородины и золотой кареты, когда зачаровала Вертлюжинских мужиков.
Вернулась свет Витальевна скоро. Уложила на тот же плат запечатанный горшок, подписанный «масло», свернутое нарядное платье, бусы, зеркальце и коробку.
— С косметикой, — пояснила она. — Яга своей Гулишне отродясь не дарила. А с дарами та будет уступчивей. И поможет. Вишни тоже для нее, пусть станет юной красавицей. Как распорядиться топором-самосеком и ежиной иголкой, поймете сами.
Вася сел, упираясь на лапы, и глянул на хохотушку искоса:
— А ты не сердишься, что мы тебя тогда Кощею вернули?
Лягушка громко фыркнула:
— Так работа моя здесь. И в библиотеке не все книги читаны. Пока жених-царевич подрастет, как раз успею.
— А в этой твоей… кулинарной книге не написано, как мне человеком стать? — хрипло мяукнул Василий.
— Не-а.
Василиса скорехонько завязала плат узлом и навьючила на волка. А прежде того смазала его и Василия вонючей мазью — чтобы живые не выдавали себя запахом в царстве мертвецов.
Достала из складок юбки золотой клубок. Василий пирогов не ел, терпел, но тут не вынес. Накинулся и стал гонять клубок по углам, запутываясь в нитках. Ну еле отобрали!
— Он не для того, — внушала Василиса. — Он дорогу вам будет указывать до хором Яги!
И бросила золотой клубок за порог. Тот стал разматываться, блестя золотой ниткой в траве. А Василий на волке поскакал следом. И даже упасть не боялся уже. Приноровился.
Лягушка долго махала им вслед платочком с порога, жалостливо всхлипнула и отбросила подальше мудрую книгу, та покатилась с горы, махая страницами:
— Зазнобу свою ты спасешь. Но чтобы тебе снова человеком стать, надо умереть. Это неправильно-о!!!