Витязь в тигровой шкуре

Руставели Шота

Лодка к берегу пристала.Озираясь боязливо,Два раба чернее сажиВышли на берег залива.Все вокруг спокойно было,Не следил никто за ними;Только я вверху сидела,Не замеченная ими.Осмотрев пустынный берег,Вновь они спустились в лодку,И ковчег внесли на берегИ открыли в нем решетку.Из ковчега вышла деваВ черной редкостной вуали.Солнце, полное

сиянья,С ней сравнялось бы едва ли. Дева грустно оглянулась,И лучи очей прелестных,Озарив ночные скалы,До высот дошли небесных.Опустила я ресницыИ окно скорей закрыла.И смотреть была не в силахНа чудесное светило.Четырех рабов отважныхПозвала к себе тогда яИ сказала им: «Смотрите,Гибнет дева молодая!Подойдите незаметно,Чернокожих окружите.Что запросят, то и дайте,Только пленницу купите. Если ж эти два злодеяНе уступят вам девицу,Вы убейте их без страхаИли бросьте их в темницу».Вот рабы подкрались к лодке,Окружили незнакомцев,И к торговле приступили,Развязав мешок червонцев.У окошка я стояла.Вижу – те не уступают,Гонят прочь моих посланцевИ клинками угрожают.«Смерть злодеям!» – я вскричала.Тут рабы их повалили,Обезглавили и в мореВражьи трупы потопили. Я пошла навстречу к девеИ склонилась перед нею.Как была она прекрасна –Рассказать я не умею.Перед нею меркло солнце,И лучи ее ланитОслепляли бедных смертныхТак, как солнце не слепит».И Фатьма, рыдая горько,В грудь ударила рукою.Автандил заплакал тожеИ поникнул головою.«Продолжай, – Фатьме сказал он,Не томи слезами глаз».И Фатьма, сдержав рыданья,Продолжала свой рассказ: «Эту деву молодуюВсем я сердцем полюбила.Привела ее к себе я,На подушки посадилаИ сказала ей: «О солнце!Ты дитя какой земли?Где тебя злодеи эти,Милый друг, подстерегли?»И в ответ на эти речиДева вся затрепетала,Истомленная неволей,Безутешно зарыдала.Затуманились нарциссыОслепительных очей,Сквозь агатовые стрелыСлез низринулся ручей. Наконец она сказала:«Ты мне матери дороже,Но мое существованьеЛишь на вымысел похоже.Кто

я? Странница простаяС несчастливою судьбой.Не хочу хулить я Бога,Не откроюсь пред тобой».И решила про себя я:«Понуждать ее не время,Пусть рассеется сначалаМолодых печалей бремя.Успокоится девицаИ расскажет все сама, –Кто торопится без толку,Сам лишается ума».

Сказание двадцать первое.

О том, как Фатьма рассказала мужу о своей пленнице

Эту деву молодую,Станом сходную с алоэ,От свидетелей нескромныхВ тайном скрыла я покое.Никому не говорилаЯ о пленнице моей,Только негр, слуга мой верный,Мог входить в покои к ней.День и ночь струились слезыУ неведомой девицы,Над пучиной глаз чернильныхВисли копьями ресницы,Чаши слез точили очи,И чудесных губ кораллБелизну зубов жемчужных,Открываясь, оттенял. Не нуждалась эта деваНи в шелках, ни в одеяле,Только шалью покрываласьИ была всегда в вуали.Руку под голову клалаИ спала на ней всю ночь;И, едва коснувшись пищи,Отсылала блюдо прочь.Этой редкостной вуалиУдивлялась я немало.Ткань ее была, бесспорно,Крепче всякого металла,Но была она прозрачна,И нежна, и не тверда.Я нигде подобной тканиНе встречала никогда. Так со мной вдали от мираИ жила моя бедняжка…Дни за днями проходили,Но она страдала тяжко.Много дней я размышляла,Как мне бедной пособить.Наконец решила мужуТайну я свою открыть.Как-то раз пришла я к мужуИ, обняв его, сказала:«Расскажу тебе, мой милый,То, что раньше я скрывала.Поклянись мне страшной клятвой,Что не скажешь никому,О моей великой тайне,Даже другу своему». Муж сказал: «Пускай о скалыЯ ударюсь головою,Если недругу иль другуЭту тайну я открою!»Рассказала я УсенуОб отшельнице моей,И взяла его за рукуИ свела в покои к ней.Увидав мое светило,Муж воскликнул в изумленье:«Неужели это солнце –Нам подобное творенье?»Пали мы перед девицейИ сказали: «О луна!Что, скажи, тебя сжигает?Чем душа твоя больна?