Витязь. Замок людоеда
Шрифт:
Старая студенческая песенка, вопреки задумке автора, не развеселила, а вызвала приступ ностальгии. Так, что даже в горле
7
«Неаполитанская» («Помнишь мезозойскую культуру…»), слова Александра Меня.
Подойдя к краю трясины максимально близко, чтоб не провалиться (в данном случае мой избыточный вес был некстати), я стал увлеченно тыкать жердью во все стороны, пытаясь нащупать твердь. Но то ли тыкал чересчур энергично, то ли искомого дна рядом не было — а успеха не достиг. Трясина, даже не думая сопротивляться, поглощала шест на всю длину. Только булькало…
Где-то на сотой попытке или примерно через час усиленного зондажа я начал понимать, что сказав «а», удача взяла тайм-аут и как воды в рот набрала. Поэтому, если в мои планы не входило прощупать каждый метр прибрежной зоны на сотню шагов в обе стороны от предполагаемой переправы, надо срочно изобретать другой метод поиска. То есть заняться именно тем, что позволило нашим предкам подняться на вершину эволюционной пирамиды. В смысле пошевелить мозгами. Невзирая на временную принадлежность к беззаботным здоровякам.
Легко сказать, труднее исполнить. Думы в голову не лезли. Причем не только конструктивные, а вообще. Кроме глупых вроде: «Чего тут думать, трясти надо».
Почесав сперва затылочную кость, потом пузо, и сказав себе, что утро вечера мудренее, я уже собрался возвращаться к костру, когда капризная Фортуна снова вспомнила о нас с Митрофаном. И уже вполне закономерно начала именно с него…
Ночную тишину прорезал громкий вскрик, в котором я уже привычно распознал голос своего спутника. А в отблесках ярко полыхнувшего костра заметались тени.
— Да что ж такое! Опять?
Вообще-то мог бы и раньше сообразить, что в покое нас не оставят. Видимо, нейроны из-за увеличившегося черепа и в самом деле медленнее движутся. Если пересчитать на звонкую монету, в котомках, реквизированных у разбойников, было целое состояние. Сопоставимое с ценой нескольких деревень вместе с людьми, скотом, а также всем прочим движимым и недвижимым имуществом.
Значит, остатки ватаги вторично пересилили себя и совершили очередную попытку вернуть трофеи. А то и объединились с кем-то. Чем такому кушу пропадать, лучше поделиться.
Тем более что найти нас было проще пареной репы. Во-первых, мы не прячась чесали прямиком к болоту. Во-вторых, куда еще, исходя из бандитской логики, могут двинуться люди, завладевшие бесценным грузом, как не к пункту обмена? Ну а где именно проход к замку находится, лихие людишки лучше нашего знали. Так что и искать не пришлось…
Одного только не учли разбойники, что мы не оба спать завалимся, а я, на ночь глядя, брод щупать пойду. Вот и не получилось нападение внезапным. Монашку дали по башке, а главного супротивника на месте не оказалось.
Стоп! А не дурак ли я?! Да в гробу они видали со мною бодаться! Наоборот! Именно то, что я ушел, их ободрило. Вот и налетели, как сороки, пока хозяина дома нет. Не я и не Митрофан разбойникам нужен, а людоедские трофеи. Схватить и бежать! Вот и весь план. Рассчитывая на то, что ночью в лесу их не поймать. А там выждут, пока мы уберемся, и сами товар на золото и сменяют… Шалишь, брат!
Подбросив хвороста в костер, разбойники рассчитывали, что свет поможет им быстрее отыскать
— А ну, стоять!
Зарычав страшным голосом, я бросился к костру, готовый сметать все на своем пути.
Первому татю, неосторожно подвернувшемуся под ноги, я зафутболил со всего маху в живот, словно пробивал одиннадцатиметровый. И столько злости во мне оказалось, что бандит улетел прочь, даже не охнув. Там, куда он упал, затрещали кусты, ветки пару раз упруго качнулись, и всякое шевеление замерло.
Второго душегуба, который от страха присел с растопыренными руками, словно ловил курицу, и таращился на меня выпученными глазами, приложил кулаком в темя, нанося удар сверху вниз. Он там и свалился замертво.
Нагнулся проверить. Громкий вопль и удар по хребту. Не слишком сильный, словно выколачивали пыль из надетой на меня шкуры. Медвежьей…
Разворачиваюсь и вижу перед собою то ли бесстрашного, то ли настолько пьяного, что потерял страх, разбойника с увесистым суком. Которым он снова замеривается на меня. На этот раз целясь в голову. Рефлексы сработали быстрее, чем успел оценить реальную опасность…
Блок. Удар. Хруст ломающегося дерева…
В лоб я все равно получил, но только обломком. Отличные у покойного Пырея боевые браслеты. В прошлый раз меч баронский о них переломился, теперь — дубинка. И пока разбойник недоуменно взирал на остатки оружия, я смазал ему хуком слева в ухо. Именно смазал. Из-за разницы в росте удар не получился, но в совокупности «ударнику» и этого хватило. Помогла масса тела.
Выпрямился и взревел еще раз, имитируя то ли Кинг-Конга, то ли Тарзана, только в грудь стучать себя не стал.
— А ну, покажитесь! Кто еще хочет комиссарского тела?!
Благодаря отличному освещению, те четверо, что готовились пустить в меня стрелы, были замечены вовремя. Прикрыв ладонью лицо, я бросился к ним.
Торопясь выстрелить, разбойники плохо натянули тетиву луков, и выпущенные стрелы даже не оцарапали меня. Впрочем, может, у них просто луки плохие? [8]
8
Составные и композитные луки с близкого расстояния не только кольчугу, но и броню пробивали.
Добежав до стрелков, я сграбастал двух ближайших и с чувством стукнул их друг об друга лбами. Выпустил из рук бездыханные тела и осмотрелся.
Трое или четверо незадачливых грабителей удирали прочь, и гнаться за ними в потемках было бессмысленно. Пусть уходят. Авось третьего урока им таки хватит для вразумления…
Зато на единственного из всех, рванувшего к болоту, стоит обратить внимание.
Во-первых, одет разбойник не в пример другим, куда богаче. Не в домотканую свитку или кожаную куртку, а в пышный кафтан с разрезными рукавами. [9] На ногах не лапти или чуни, а желтой кожи сапоги. Но и не это самое важное… Беглец двигался неуклюже, как человек, привычный к седлу, и придерживал рукой длинную саблю. Неужто атаман попался?
9
В данном случае имеется в виду кунтуш — традиционная верхняя одежда польской шляхты, надеваемая поверх жупана.