Вий
Шрифт:
— Какое-то отсроченное заклинание, — пожал я плечами. — Не знаю. В сортах говна, признаться, не разбираюсь от слова совсем. Твари лезут — я убиваю. Всё просто.
— Ты их поднял и ушёл!
— Я не ушёл. Я перегруппировывался.
— А где барышня?!
— Там, где я её оставил, неподалёку был кабак. Подозреваю, в оном и пребывает — по крайней мере, очень стремилась. Могу показать.
— Барышня — в кабак стремилась? — Подозрительность во взгляде главы усилилась.
— А что ты на меня так смотришь? Ваша барышня,
— Отведи-ка меня в этот кабак.
— Да не вопрос. Угощаешь?
Судя по ответному яростному взгляду, вряд ли. Нервные они тут все какие-то… Ну и ладно, не больно хотелось. Меня дома тётка Наталья кормит получше, чем в любом кабаке.
Глава поднялся.
— Ну?
— Что — «ну»?
— Черти Знак, я по нему перемещусь.
— Не оставлял я там Знак, на кой он мне сдался. Пешком прогуляемся.
Я покривил душой. Переместиться к тому месту, где оставил барышню, мог бы — заюзав троекуровский амулет. Как, собственно, и поступил в прошлый раз. И питерского главу с собой захватить тоже мог. Но светить амулет и его волшебные свойства мне не хотелось. Если бы даже я оставил в этом месте Знак, питерскому главе фиг бы сказал.
Вот не лежала у меня душа ни к нему, ни к тем питерским охотникам, с которыми доводилось встречаться, и всё тут! Формально мы, конечно, одно дело делаем. Фактически — есть нюансы. И прежде, чем я досконально с этими нюансами разберусь, доверять типа коллегам не собираюсь.
— Где хоть это? — буркнул глава.
Я подошёл к карте города, висящей на стене. Да-да, у них тут и карты висели, и какие-то схемы, и портрет государыни в золотой раме. Да и в целом, обстановка — не хуже, чем в приёмной у Обломова.
Я припомнил наш Оплот. Покосился на толстую книгу в кожаном переплёте, лежащую на отдельной подставке — аналог самодельной тетради, куда в нашем ордене записывали имена новых охотников. И хмыкнул.
Книга покрылась толстым слоем пыли. Это в Питере-то, где население численностью кроет наше пореченское, как бык овцу! Тут, небось, в день рождается столько народу, сколько у меня в Давыдово живёт. Да они чуть не каждую неделю должны новых охотников разыскивать и в орден приводить. А сами, если верить первому впечатлению, только пыль в глаза пускать горазды… Ладно. На текущий момент — не моё это дело.
Я нашёл на карте нужную точку.
— Вот.
— В карете поедем, — оценив расстояние, буркнул глава.
Я кивнул. После такой обстановки в Оплоте и личному самолёту не удивился бы. Или катеру — воды у них тут дофига, конечно. Если прошёл сто метров и не перешёл ни один мост, значит, идёшь вдоль набережной.
Или едешь в карете — как мы с главой.
— Здесь, — сказал я.
Возница остановился возле примеченного мной кабака.
Выбравшись из кареты, я понял, что мы с главой прибыли по адресу. Окна кабака были приоткрыты, изнутри доносился
Глава посмотрел на меня. Я пожал плечами.
— А я что говорил?
— Это она?
— Не знаю, отсюда не видно. Но по голосу — похоже. Особенно по интонациям…
— Так что же мы стоим?! — возмутился глава.
Расправил плечи и решительно взошёл на крыльцо. Распахнул дверь.
Рявкнул:
— Государева охотничья служба! Всем оставаться на своих… — он не договорил.
В главу прилетела пивная кружка, тюкнув его аккурат по лысому темени. Глава просто и незатейливо закрыл глаза и покачнулся. Если бы я не подхватил, рухнул бы на пол.
Красавец, блин! Доспех тебе для чего? Для мебели? Ну, не ждал нападения, всё-таки не с тварями разбираться шёл. Ладно. Но накинуть-то Доспех можно успеть? Или хоть Ударом отбить летящий снаряд? В том, что сам бы успел это сделать, я не сомневался. А питерский глава на тёплом месте явно засиделся. Каков он в бою с тварями, не знаю, ранг-то наверняка не кислый. Но, блин! Летящей в башку увесистой пивной кружке насрать, какой у тебя ранг.
Визг тем временем прекратился.
— Ой, — сказала Варвара Михайловна.
И виновато посмотрела на главу — которого я сложил на лавку. Посмотрела сверху вниз: Варвара Михайловна стояла на столе. В руках держала кочергу, стол находился рядом с печкой. У ног Варвары Михайловны толпились снаряды — пивные кружки разной степени наполненности. Варвара Михайловна время от времени задевала их краем длинной юбки.
— Что — «ой»? — буркнул я. — Слезайте, барышня. На кладбище поедем.
— Зачем?
— Как — «зачем»? Хоронить. Вы человека ухайдокали. Главу петербурского охотничьего ордена, между прочим.
— Я не хотела!
— Прокурору расскажете. Слезайте, — я подошёл к столу, где стояла Варвара Михайловна. Не особо церемонясь, сдёрнул её оттуда. — Вы чего так разбуянились?
— Это не я! Это всё он!
— Да ладно. Когда бы он успел? Я с ним вместе пришёл, ничего такого не заметил.
— Да не он, — Варвара Михаловна замотала головой, показывая на питерского главу, — а он!
Ткнула пальцем в пустое место на лавке.
— Очень интересно. И как этот «он», по-вашему, выглядит? Что сейчас делает?.. И ещё такой вопрос — по какой линии у вас в роду передаётся шизофрения? По мужской или по женской?
— Да он ушёл, мерзавец! Подло сбежал!
— А. Вот оно что. Ну, хоть глюканы не ловите — значит, не всё потеряно. А почему он сбежал?
Варвара Михайловна шмыгнула носом.
— Я пришла сюда. Чтобы радоваться жизни в атмосфере настоящей мужской дружбы! Не успела заказать выпивку, как он подсел ко мне. Сказал, что ничего в жизни не жаждет так, как со мной подружиться. Потом подсели ещё двое. Мы пили. Сдвигали кружки. Пели песни! Было так здорово! А потом он схватил меня и начал целовать.