Вий
Шрифт:
— И чего? — Я положил амулет на стол, перезвон стих.
— Силу в человеке чувствует охотничью, — объяснил Сергий. — Вам-то без надобности. Но вещица любопытная.
— Слов нет, до чего любопытная, — процедил я. — А полезное что-нибудь имеется?
— О, ещё как! Вот эти, к примеру, одинаковые и вон чего могут.
Сергий взял один амулет, опять сжал в руке и громко сказал:
— Прохор! Ягнёнка мне зажарь к ужину.
Не успел я выразить вежливое недоумение, как из амулета раздался тихий, но вполне
— Сдурел, что ли, старый? Куда тебе цельного ягнёнка? Картошки пожрёшь, не облезешь. Ох, надо б бабу завести, чтоб на хозяйстве… Земляне предложил — чуть второй глаз не выбила, дура девка…
Голос остановился тише и тише, пока вообще не пропал.
— Серьёзно? Рация? — не поверил я.
— Рация там или не рация — не знаю таких слов. А то, что разговаривать можно с человеком, которого не видишь — то да. На расстояние испытывали — до десяти вёрст точно берёт. А судя по Знаку Перемещения, который тут в вязи выписан, может, и вообще любое расстояние возьмёт. Того не ведаю.
— Да это ж охренительное дело, Сергий!
— То-то и оно. В вашей службе — незаменимое.
— А остальные амулеты?
— С остальными пока не разобрался. Работаю…
— Это, мастер Сергий. Мне б поскорее тот амулет нагревательный исполнить. Ты говорил, что всё для него подготовил уже. Давай ко мне заглянешь сегодня, мерки снимешь?
— Ну давай, — вздохнул Сергий, предвкушая большую и нудную, но совершенно не творческую работу.
— Заплачу — не обижу!
— Да это я знаю, что не обидишь. Когда?
— Сейчас, с Прохором перетру ещё кой-чего — и вернусь.
— Буду ждать.
Войдя в оплот, я увидел сидящих за столом Прохора и пацана, настоящего имени которого так и не узнал. На Неофита он откликался с удовольствием. Прихлёбывал ароматный чай — ещё тот, что притаранил из Сибири Гравий. Он целый мешочек припёр и оставил, по доброте душевной. Все охотники с удовольствием угощались.
— Вейк ап, Нео! — бросил я амулет пацану. — Мэтрикс хэз ю.
Пацан ловко поймал брошенное, и амулет зазвенел в его руках.
— С таким к тебе Троекуров приходил?
— Ага, с таким. — Пацан положил амулет на стол, и тот заткнулся. — Он сказал, это просто безделица.
— Этот амулет охотников опознаёт.
— Да как же я могу быть охотником! Я же вообще ничего в этом не разумею…
— А ты сходи, поучись, — включился вдруг Прохор. — Владимир, тут же напасть опять в Нижних Холмах. Ну, помнишь, где вы с Захаркой русалок рубали?
— Помню. Там ещё пацан был с охотничьей силой. Который Знак освоил, управляющий животными.
— Этот пацан и сейчас есть, Сенькой звать. Не трогали мы его. Больно мал, присматриваем только. Так вот, в той деревне народ жатву затеял. И вчера в поле аж пятерых жнецов неведомая сила извела. Головы отрезало
— Да надо думать. Я бы тоже боялся. Голова, небось, новая не вырастет…
— Сходи, погляди, что ли? Вот и Неофита с собой возьми. Пусть посмотрит, как охотники резвятся.
— Н-ну…
Честно говоря, тащить с собой пацана мне не хотелось. Никогда не ощущал в себе склонности к наставничеству. Но, с другой стороны — в Оплот-то его привёл я. Значит, и отвечаю на первых порах я.
А пацан заметно погрустнел.
— Это, что же, мать с отцом мне и не увидеть больше никогда?
— Почему не увидеть? Ты тут не под арестом. Просто, считай, место работы поменял. И направление деятельности. К вечеру перенесу тебя обратно в Питер. Тем более, что у самого там кое-какие незаконченные дела остались.
Я вспомнил милейшую Варвару Михайловну — которую, по-хорошему, тоже не мешало бы в чувство привести. Теперь-то я знаю, что с ней. И с главой охотничьего ордена очень хотелось потолковать по душам.
Очень уж интересно, как так получалось, что Троекуров добирался до потенциальных охотников быстрее, чем тот, кому полагалось это делать по должности? Нездоровая какая-то схема. Не нравится мне это всё.
— А сейчас куда мы? — взбодрился пацан. — Ты будешь тварей рубить, а я смотреть?
— Не совсем. Сначала я сам буду смотреть. «Головы отрезало подчистую», — повторил я слова Прохора. — Это ж за пакость вылезла?
Прохор развёл руками.
— Ладно. Схожу на разведку.
* * *
Деревню, о которой говорил Прохор, я посещал в самом начале своего охотничьего пути. Перемещением тогда не владел, Знак, соответственно, не оставлял. Да и если бы оставлял — сколько времени прошло. Не факт, что Знак уцелел бы. Но теперь у меня в руках была воистину неоценимая штука — троекуровский амулет. Который позволял перемещаться в любое место, которое я мог представить — в буквальном смысле слова. А моя фотографическая память сбоев не давала.
Я взял за плечо Неофита, представил окраину деревни, где мы с Захаром встретили потенциального могучего охотника семи лет от роду. И через мгновение оказался там.
— Ух ты! — сказал потенциальный охотник Сенька.
И восторженно захлопал глазами. Узнал меня, видимо.
Он сидел там же, где мы с Захаром увидели его в первый раз, посреди двора. Чуть поодаль стояли два раскрытых полотняных мешочка. Один с гречкой, другой… тоже с гречкой. А между мешочками происходило шевеление. Как будто на землю кто-то бросил сеть из тонких нитей, и эти нити шевелились. Сообразив, из чего состоят нити, захлопал глазами уже я.
Проследив за моим взглядом, Сенька потупился. Пробормотал: