Виза в позавчера
Шрифт:
– Так...- захлопала мокрыми ресницами она.- Вчера ножом... порезалась, когда картошку чистила...
– Ясненько,- говорит Нефедов.- Не плачь, Люся, и никого не бойся. Я с тобой.
Осталось Люське лишь невольно улыбнуться сквозь слезы. Ведь она маленькая и то здоровей Нефедова, а он говорит, не бойся.
Тут Косой показался. Приостановился, курнул папироску два раза, дал курнуть Шкалику, который позади него, как хвост, и прямым ходом к Люське.
– Здрассте,- говорит.- Пришла, краля? Я и не сумлевался...
Руку
– Пойдем, Люся,- жестко сказал он, игнорируя Косого,- нам с тобой в кино пора. Некогда с посторонними разговаривать, а то опоздаем. Билеты уже куплены.
Косой отодвигает костыль, Люськину руку отпускает, сжимает пальцами плечо солдату и бурчит ему в ухо:
– Слушай, ты, красная армия! Ползи отсюда, пока я тебе кишки не вспорол...
Но вокруг народ, и милиционер, который Люську знает с тех времен, когда она тут работала, скучает в двух шагах от них и Люське улыбается. Берет Нефедов Люську под руку и, стуча костылем об лед, посыпанный возле входа песком, тянет ее к двери в кино. Косой плетется позади и, видимо, соображает, где и когда ему этого хромого солдатика убрать с дороги. Люська послушно идет с Нефедовым, но едва дышит и думает даже, что, может, ей остановиться, чтобы Нефедов ушел в кино один: ведь что с ним Косой сделает - это представить страшно.
– "Сердца четырех" идет... Ты, небось, этот фильм видела?- спрашивает между тем Нефедов.
– Я все фильмы видела,- скромно отвечает Люська, едва шевеля губами.
Нефедов вталкивает Люську в фойе, протягивая билетерше Фаине Семеновне билеты, а Люська с ней здоровается. Косой со Шкаликом бросаются за ними, а билетов у них нет. Билетерша реагирует немедленно и строго:
– Ваш билет, гражданин! Нету? Тогда куда ж вы прете да еще с ребенком?
Косой сует билетерше купюру, а она его руку отталкивает:
– Идите на здоровье в кассу!
Потому что директор стоит у своего кабинета и следит за происходящим.
В зале смеркается: механик свет реостатом медленно гасит. Люська надеется, что сейчас фильм начнется и Косой их в темном зале не найдет. Но не успели они до своих мест дойти - она видит, что Косой, купив билеты, к ним проталкивается. Нефедов с Люськой вдвоем на одном костыле и трех ногах ковыляют, а он на своих здоровых двух - за ними. Но все-таки они уже пробираются по проходу к своим местам.
Люська помогает Нефедову сесть, костыль у него, как всегда, берет, а у самой сердце в пятки ушло. Киножурнал начался. Музыка бодрая звучит, и показывают, как советские войска Варшаву берут и как фашисты драпают. Косой в темноте по ряду продирается, добрался до них, но мест свободных возле них нету. Шкалик в проходе сел на пол и фильм смотрит.
Косой запыхался, сопит и говорит Нефедову:
– Эй, ты, красная армия! Вот тебе,
Нефедов голову подвинул, чтобы Косой ему экран не загораживал, и отвечает холодно:
– Спасибо, но мне и тут неплохо. Так что иди, парень, на свое место и не застилай своим телом кино.
И рукой отодвигает Косого в сторону. Сзади из зала Косому кричат, что он экран загораживает, смотреть взятие Варшавы мешает.
В гневе Косой руку нефедовскую стряхнул с себя и берет его за грудки.
– Кому сказано, вышвыривайся отсюда!
У него аж пена на губах и матерщина, как горох, сыплется. Люська сидит ни жива ни мертва, только локоть Нефедова от страха сжимает. Нефедов берет из рук Люськи костыль, упирает подлокотник Косому в подбородок и рывком приподнимает костыль вверх, так что голова Косого откидывается назад. Косой отбивает рукой костыль так, что тот с грохотом летит мимо в проход, а сам лезет за пазуху, и у него в руке оказывается финка.
– Нефедов!- в отчаянии кричит Люська.- У него нож! нож! нож!..
В эту секунду в ряду перед ними поднимаются два человека и заламывают Косому руки, согнув его через стулья так, что вот-вот переломят ему спину пополам. С боков поднимаются еще чьи-то руки и мертвой хваткой берут Косого за ноги, чтобы он не мог брыкнуться.
Сзади кричат:
– Безобразие! Сядьте, кина не видно!
Им спереди отвечают:
– Щчас, щчас, граждане, не волнуйтесь! Один момент, и будет порядок...
– Шкалик,- выкрикнул Косой.- Дуй до плотины, зови ребят, наших бьют!
– Заткнись!- рявкнул чей-то угрюмый бас.
Слышно, как Косой хрипит. Видит Люська, что его выносят, и он исчезает в темноте.
Через некоторое время те, кто выносили Косого, вернулись и опять сели впереди Нефедова с Люськой. Один из них протянул назад пятерню и пожал руку Нефедову.
Услышав крики, прибежала в зал билетерша Фаина Семеновна. Киножурнал остановили, в зале зажгли свет.
– Что здесь происходит, граждане? Почему шум?
За билетершей следом в зал протопали трое в матросских бушлатах с автоматами - военный патруль. Только теперь Люська увидела, что в зале, впереди них и кругом, сидят раненые из госпиталя, одетые кто во что горазд, как могут одеваться только раненые: кто в шинели, кто в ватнике, кто в одной пижаме. Это в такой мороз-то!
Патрульные прошагали по одному проходу и вернулись к фойе по другому. Убедившись, что все в зале в порядке, они ушли следом за билетершей.
Свет в зале снова погасили, и вместо журнала стали крутить дальше "Сердца четырех". Первый раз в жизни Люська не смотрела на экран и ничего, кроме Нефедова, не видела. Вспомнила только про костыль, который упал в проход, нагнулась и подняла. Отдала своему стойкому оловянному солдатику костыль, и как-то так получилось, что она сама взяла его под руку.