Визариум. Проникновение миров
Шрифт:
Прибежал Толя домой. Думал, вместе с рабочим днём и неприятности закончились. Куда там!
Помылся, сел ужинать, как пришла мысль – что-то Алёну долго не видно. Когда проходил мимо зала, та сидела у окна, решил – по телефону разговаривает. Теперь подумал – слишком долго разговаривает, даже как для неё. Подошёл, посмотрел: опёрлась о подоконник, уставилась в окно. А за окном темень, ничего
– Эй, ты чего тут сидишь? – спросил.
Алёна не ответила. Стал Толя вспоминать, чем же он опять её обидел – не смог вспомнить. Может, это из-за того, что пьяный вчера пришёл? Опять заговорил – и снова без ответа. Тогда он втиснулся между Алёной и окном, заглянул в лицо – и испугался. Глаза жены были пусты, как заброшенный стадион в зимний ветреный день. Толя вздрогнул, попытался поднять, пересадить на диван. Алёна молчала, руки безжизненно болтались. Как будто без сознания, только глаза открыты; толкни посильнее – упадёт и останется лежать, безжизненно глядя куда-то внутрь себя. Это было непонятно и страшно, и что делать, Толя не знал. Вспомнил о таблетках, принёс, но как заставить их выпить, так и не придумал.
Тогда позвонил в «скорую». Там выслушали, ответили участливо: «Это вам психиатрическая нужна, у них своя». Продиктовали номер.
– Психиатрическая?… – Толя поблагодарил, отключился. Сел на пол, обхватил голову руками.
Тут Алёна пошевелилась.
– Не надо «скорую»… Дай водички…
Ожила Алёна, слава богу, хоть и не полностью. Вялая была, апатичная, но и на том спасибо. Выпила таблетки, легла в постель. А Толя сел за остывший, безвкусный ужин. Пока ел, два раза ходил, смотрел на жену, слушал дыхание. И ночью постоянно просыпался.
Утром стало получше – Алёна казалась измученной, заторможенной слегка, но разговаривала, даже шутить пыталась. Решила на работу поехать. Толя подумал – и то верно, пусть лучше среди людей будет.
С утра, не успел он толком переодеться, в кабинет ворвалась бесноватая бабка с чёрным пакетом.
– Что ты мне подсунул?! – заорала с порога. – Посмотри! Посмотри вот! Они же вонючие!
Толя взял пакет. Такое редко, но случалось: мог попасться действительно некачественный товар – мало ли что на фабрике
Взвесил пакет, извинился и отсчитал сумму.
– Совести у тебя нет, – сказала старуха на прощанье.
«Хорошее начало дня, – подумал Толя. – Видать, как вчера будет».
По комбинату ходил настороже, смотрел, как бы чего на голову не упало. Но сегодня невзгоды поменяли тактику. Часов в одиннадцать во двор комбината въехала белая «Волга», вышли подтянутые ребята в костюмах и галстуках. Толе повезло, вовремя увидел, как раз из туалета шёл. Бакалейщики, мороженщики, рыбники – все спешно закрылись, предупредили тех, кто приезд органов прозевал. Кто-то расселся по лавкам, делая вид, что не отсюда, кто-то ушёл подальше.
На эстакаду Толя не пошёл: кабинет заперт, склад тем более на замке. Повернул к мастерским и расположился там, наблюдая издалека. Двое приехавших прошли по эстакаде, двое других направились к Толиному кабинету, подёргали дверь и устремились в коридор, ведущий к складу. Толя вздохнул: неприятности продолжаются. Ребята в костюмах из коридора почти сразу вышли, сели в машину, тут же вернулись двое других, и «Волга» укатила.
Толя посмотрел вслед машине, потом вышел за проходную, проверил – мало ли. «Волги» не было, Толя пошёл к складу. Эстакада оживала, народ робко выглядывал, не веря, что всё закончилось так быстро; все спрашивали друг друга: «Ну, что там? К кому заходили?»
Войдя в вестибюль, Толя остановился у ворот склада, хмыкнул: «Ух ты!» На воротах висел не один замок, а два: поверх старого Толиного навесили другой – большой, блестящий, новенький. А над замками, приклеенная к обеим створкам ворот, белела бумажка с половину тетрадного листа; виднелась надпись от руки: «Опечатано», дата, зигзагообразная подпись и круглая синяя печать. Буквы на печати расплылись, Толя разобрал только город и надпись «МВД».
Конец ознакомительного фрагмента.