Визит джентльмена
Шрифт:
– Он был со странностями.
– Настолько со странностями?
– Ну… нет, - Костя сердито посмотрел на свою лодыжку, все еще сочащуюся сизью. – Значит, как я уже и говорил,там прятались эти… Наверное, выбирали пoдходящий момент для нападения!
– Вы сами осознаете, насколько это нелогично? – поинтересовался Евдоким Захарович.
– Вы искренне дружили с этим молодым человеком, я это заметил,и вы сами это признали. Так?
– Ну?
– Если он заметил кого-то, кто представлял для вас опасность, зачем ему скрывать это oт вас?
– Хм…
– Вот именно, – торжествующе подытожил представитель.
– За кем бы он там ни следил, чем бы там не занимался, к вам это отношения не имеет. И это не повод для отпечатка. Извините. Возможно, с течением времени вы поймете, что я прав.
–
– Не ?адо так презрительно… Вы полагаете, это просто какая-то блажь?
– куратор перешел на проникновенный шепот. – Я ведь и сам когда-то был хранителем, Константин Валерьевич,и знаю, каково это. Кoнечно, я не был в вашем… хм-м… состоянии, но и у меня то?е были привязанности. Я тоже лишался близких мне людей. И ничего не мог изменить.
– А хотел?
– Знаете, каково преимущество работы в департаментах?..
– Ее отсутствие.
– Некого терять, - ?вдоким Захарович приподнял руку, прикрываясь рукавом,точно застигнутая врасплох восточная девица. – Друзья, коллеги… когда они уходят, это непросто. Но вот когда уходит твоя персона, с которой ты по-настоящему работал… долго работал… это словно снова умираешь. Я сейчас не о снятии с должности веду речь, понимаете, хотя и это тоже неприятно…
– Вы, департаментские,те же призраки,только официально разрешенные! – зло сказал Костя,и представитель, уронив руку, потрясенно раскрыл глаза.
– Как вы смеете даже сравнивать…
– У них нет флинтов – и у вас нет флинтов, они…
– Я вас прощаю лишь потому, что вы не осознаете, что говорите! – Евдоким Захарович свирепо взъерошился. – Мы честно отработали свои сроки,и флин… хранимых персон у нас нет только потому, что это не предусмотрено нашей работой!
– Ой ли?! С кого-то же вы силу тянете, чтоб не угаснуть!
– Она нам не нужна! У нас иная форма существования, мы в чужой силе не нуждаемся, мы…
– Вершина эволюции?
– Я этого не говорил!
– Значит, в департаменты попадают те, кто впрок насосался?!
– Совершенно не… Вы переходите всякие границы! – представитель гневно взмахнул рукавами, но тут же подался вперед, вновь выглядя мирно-сочувственно.
– Слушайте, я пытаюсь доcтавить вас до работы в целости и сохранности, а вы так упорно стараетесь меня разозлить. Почему вы все время столь нелогичны? Как только мне удается сoставить о вас какое-то определенное мнение, вы тут же выворачиваете все наизнанку!
Костя пожал плечами и отвернулся. Куратор помолчал немного, потом вкрадчиво произнес:
– Похоже, это очень тяжело для такого, как вы – обнаружить, что больше не можете думать только о себе.
– Кажется, ты недавно предлагал не разговаривать.
– Беседа лечит, – поведал Евдоким Захарович. – И успокаивает. ? успокоиться вам необходимо. Уж поверьте. Это помогает в любом мире… Знаете, я ведь когда-то был аптекарем.
– Черт возьми! – сказал Костя.
– Одни медики кругом!
***
Дом был наполнен тенями и тишиной – густой,тяжелой, гнетущей, и только старые настенные часы мерно щелкали маятником, едва слышно дребезжа и всхрипывая с каждым щелчком. Казалось, в доме из последних сил бьется чье-то дряхлое,изношенное сердце. Костя давным-давно привык к этому звуку и перестал егo замечать, но сейчас, когда не было ни голоса, ни шагов, ни бормотания телевизора, ни едва слышного гула работающего компьютера, ни льющейся воды, ни легкого трепета занавесок – когда отсчитывающие секунды щелчки остались единственным звуком в квартире, он поймал себя на том, что прислушивается к ним напряженно, даже со страхом, словно исчезни и этот звук – произойдет катастрофа. Безмолвная неживая квартира и такой же изумительно безмолвный сиреневый вечер за ее окнами – ни ветра, ни кошачьих криков, ни людского шума. Двор был пуст, и проезжавших машин не было слышно. Остался только звук часового маятника, отсчитывавшего время непонятно для кого. Да и правда – ведь никого нет в квартире. Уже почти никого. Аня сидела в кресле с чуть прикрытыми глазами, но с таким же успехом можно было сказать, что ее здесь нет. Иногда ему даже казалось, что она не дышит,и он пристально смотрел на нее, но, уловив трепет ресниц или едва заметное движение губ, отворачивался
Костя зло тряхнул головой. Все плохо – и лучше не станет, пока они вот так сидят рядом в креслах, отпуская прочь секунду за секундой – два полудуха – человек, напрочь сметенный горем, и лишившийся сил хранитель, которого теперь хватает только на то, чтобы таращиться на занавески и переживать. Денисов выпрямился и с вялым интересом посмотрел на свой располосованный бок – покрывальное одеяние он сбросил, едва переступив порог дома. Удивительно, но рана даже стала выглядеть хуже, и теперь казалось, что бок ему разрубили до самого позвоночника. Сизь не текла, колыхаясь в глубоком разрезе, словно желе, но при каждом резком движении выплескивалась тонкими струйками, и, заметив, что у?е весь подлокотник заляпан серебристыми кляксами, Костя громко выругался в тишину и, ощутив некоторое облегчение, ушел в прихожую. Из зеркала на него взглянул темный безликий силуэт,и Костя некоторое время стоял, уставившись в мягко поблескивающую в полумраке зеркальную гладь, и ему казалось, что с каждой секундой его отражение становится все меньше и все прозрачней, отступая куда-то в глубину. Не сдержавшись, он плашмя ударил ладонью по серебристому прямоугольнику,и темная фигура в зеркале вяло взмахнула в ответ рукой. Она выглядела растерянной, сломленной, жалкой. Это не могло быть его отражением. Кто-то все устроил. Кто-то пробрался в дом и подменил в нем вcе отражения. Костя криво усмехнулся безумной мысли, и темная фигура блеснула зубами из зазеркалья. Это было бы отличным объяснением. Кто-то. Лучше всего, когда есть кто-то. Кто-то другой, виноватый. Не он. Не он разрушил все, что было сделано, и обидел самого близкого человека. Не он не обращал внимания на то, что друг влез во что-то нехорошее. Не он не доверял Георгию, который сделал для него бoльше, чем, возможно, один хранитель когда-либо делал для другого. Не он оттолкнул Ингу, вместо того чтобы поговорить с ней по человечески. Не он оскорбил добродушного духа дома. Не он…
Вы, Константин Валерьевич, обычная сволочь… Не обижайтесь, это же правда…
Может, что-нибудь и будет… потом. Но разве в настоящий момент это имеет значение? Имеет значение только то, что ты существуешь. И то, что на твое место в любой момент могут поставить кого-нибудь другого.
Рожден?ый, чтобы жить…
И все?
Долетевший из гостиной едва слышный звук заставил его резко повернуть голову. Звук не был тревожным, он не нес в себе никакой опасности, он был знакомым и когда-то привычным, ожидаемым. Но Костя уже очень давно не слышал этого звука. Короткий, почти тут же оборвавшийся перебор фортепианных клавиш.
Костя медленно подошел к дверному проему и остановился. Аня, cгорбившись, сидела за раскрытым инструментом,и ее пальцы беззвучно бродили по клавишам, едва касаясь их. Светлые волосы, ссыпавшись, закрыли лицо, и Косте отчего-то показалось, что на самом деле она спит, а ее руки,тем временем, улучив момент, пытаются сделать то, что им так давно запрещали, но, родив из недр инструмента один-единственный звук,испугались, что могут разбудить свою хозяйку. Музыка, которой не слышно. Мелодия духов. Мертвая мелодия…