Визит джентльмена
Шрифт:
– Она возьмет их. Один из моих сотрудников – просто гений эпистолярного жанра, – Сергей осторожно выскользнул на площадку и огляделся, – а у нее такое отзывчивое сердце. Я вернусь через три дня – постарайся к этому времени закончить.
– Тогда про…
– ?х да, совсем забыл! – хирург похлопал себя ладонью по лбу.
– Твой отец сейчас в своем доме вместе со своей женой. Когда ему сообщили о твоем дурацком уходе, с ним случился сердечный приступ, он больше месяца провел в больнице, но сейчас все вполне неплохо, чего, конечно, не скажешь о настроении. Ну, судя по тому, что мне сказали, с медицинской точки зрения он скоро будет в полном порядке.
Он сбежал по ступенькам, притормозил у подъезд?ой двери, прислушиваясь к чему-то, после чего неторопливо шагнул сквозь створку. Костя задумался настолько, что спохватился и сказал «прощай» уже опустевшему подъезду. Не зная, сработает ли это при отсутствии того, с кем следовало прощаться, Костя на всякий случай попрощался еще несколько раз и шагнул обратно в прихожую.
– Хрчхха! – мрачно сказал ему Гордей и ткнул гребешком в направлении двери.
– Это твое личное делo, – буркнул Костя и зашагал в гостиную. Домовик oбогнал его, после чего прокатился прямо перед Костей, от души наступив ему на ногу, и исчез прежде, чем Денисов успел отомстить. Костя, слушая, как Гордей сварливо лопочет где-то в кухне, решительным шагом подошел к фортепиано и с размаху треснул по полированной крышке, не причинив этим вред никому, кроме самого себя. Не удовлетворившись, он пнул пианино в витую ножку и свирепо заглянул в лицо своего флинта, задумчиво перебиравшего клавиши.
– Ну что, ты довольна?! Бедная-несчастная, а я, значит, злобный садист,так выходит?! Меня что сейчас – на слезу должно прошибить?! Черта с два! Никаких скидок я тебе делать не собираюсь и причитать над тобой не стану, поняла?! Твое прошлое меня не касается! Мне на все это плевать! Из всего всегда можно найти выход, но ты ведь даже не пыталась его искать! Ты мне чужая, ты мне никто,и нет у нас никакой духовной связи! Ничего у нас нет! Я просто буду делать все, как решил! Это не значит, что мне до тебя есть какое-то дело! Мои костюмы всегда должны были выглядеть хорошо! Мои машины всегда должны были выглядеть хорошо! И мои бабы всегда должны были выглядеть хорошо! А раз у меня теперь нет ничего, кроме флинта – значит, мой флинт должен выглядеть хорошо! Это - единственная причина!
Аня подперла подбородок левой рукой и слабо, как-то застенчиво улыбнулась, словно услышала в свой адрес множество приятных слов. Эта улыбка взбесила ее хранителя ещё больше.
– На тебя всегда действовали мои эмоции! И я сейчас в бешенстве! Какого черта ты улыбаешься?! Ты полагаешь, это игра такая?! Думаешь, я шучу?! Думаешь,то, что я узнал, что-то изменило?! Да я тебя не выношу! ? твою музыку – ещё больше! Потому что все это – сплошное вранье! Потому что ничего этого на самом деле нет! Для тебя это просто красивые звуки, а нам это душу выворачивает, черт!
– Ухух! – озадаченно сказал внизу незаметно подкравшийся Гордей и вопросительно подергал Денисoва за штанину.
– Охох?
– От тебя, - Костя наклонился и подхватил не успевшего увернуться Гордея под подмышки, – по крайней мере есть польза! А какая польза от таких?!
– Чхах! – сбитый с толку домовик протестующе заболтал ногами в вoздухе. – Ихих!
– Они поддерживают наше существование, понятия об этом не имея, - Костя с размаху посадил домовика на верх фортепиано. – Они не прилагают для этого никаких усилий!
Аня снова улыбнулась
– Хох!
– Я не злюсь, – мрачно произнес Денисов, – просто меня бесит вся эта ситуация.
– Ухух! – домовик присoединил к подношению свой гребешок, и Костя маxнул на него рукой.
– Спасибо, но оставь себе.
Домовик развел лапами, сгрузил предметы обратно в котомку и, повалившись на спину, привольно разметался среди нотных тетрадей. Тотчас от окна долетел слабый звук, точно кто-то едва-едва коснулся стекла, и Костя, метнувшись к креслу, выхватил из-под него свой меч и, скользнув к шторе, резко просунулся сквозь ткань к окну. Но вместо ожидаемого врага узрел лишь прижатую к стеклу физиономию Левого.
– Ты чего разорался?
– шепотом поинтересовался времянщик и быстро оглянулся. – Твой приятель ведь уже ушел. А орать на флинта не на пользу.
– Мой флинт – хочу ору, хочу нет! – отрезал Костя.
– Тебе-то что?
– Да ничего, просто ночью на такой звук иногда тенетники идут. Я уже троих на вашем подоконнике прихлопнул.
– С каких пор ты гоняешь от нас порождения?
– удивился Костя.
– А с каких пор ты лезешь в мои драки?
– парировал Левый. – Заканчивай орать!
– Ты эмоционально болтаешь с охраняемым, - заметил Денисов.
– Не боишься, что твои коллеги тебя сольют?
– Мои коллеги – не твоего ума дело! – заявил времянщик и беззвучно исчез в ночном мраке, который, казалось, просто схлопнулся на том месте, где он только что стоял. Костя озадаченно почесал затылок рукояткой меча и отвернулся от окна. ?ня продолжала наигрывать что-то незатейливое,и Гордей мурлыкал в такт мелодии, звучно подчеркивая каждую взятую Лемешевой ноту до в любой октаве.
– Ух!
– Прекрасно, – проскрежетал Костя, пихнув меч обратно, - у них тут уже сольфеджио! Никому нет дела до того, что я только что говорил! Где б вы все были, если б не я?! Особенно ты, бородатый! Тебя б уже двадцать раз переварили!
– Ух! – лениво сказал домовик и расслабленно закрыл глаза. Косте в этом звуке почудилось такое снисходительное презрение, что он с большим трудом удержался, чтобы не нарушить данный Георгием наказ и не наподдать домовику как следует. Он опустился в кресло и откинулся на спинку, стараясь ни о чем не думать. Опустил веки. Музыка колыхалась вокруг него, становясь все гуще и задумчивей, протекала сквозь назойливые мысли, как вода сквозь пальцы… снова и снова… да с них и вправду капала вoда, он чувствовал ее шелковистую прохладу на развернутых ладонях и oщущал каждую каплю, срывающуюся вниз. На щеки деликатно лег ветер, принесший с собой запах хвои, свежести и палых листьев.
– Не надо, - пробормотал Денисов, не открывая глаз и понимая, что вновь проваливается в музыку своего флинта, - совсем мне сейчас этого не надо…
А музыка уже рассыпалась на плеск, шелест и близкий птичий гомон, низкий аккорд обратился шумом водопада, легкий мягкий перебор пролил из себя солнечные лучи, отчего под закрытыми веками вспыхнули яркие пятна, и кожа приняла на себя спокойное осеннее тепло. Память об ощущениях возвращалась мгновенно, это было как взрыв – и это пугало, но не так, как в тот момент, ?огда все это пропадало бесследно,и вновь невозможно было сказать, каково это, когда лица касаются солнечные лучи, а легкие, которых на самом деле не существует, вбирают в себя чистый воздух.